Cоздать прак­тич­ный элек­тро­дви­га­тель пы­та­лись мно­гие, а уда­лось это рус­ско­му учёному, ин­же­не­ру и изоб­ре­та­те­лю Бо­ри­су Семёно­ви­чу Якоби. Все осталь­ные кон­стру­и­ро­ва­ли элек­тро­дви­га­тель, ко­то­рый ра­бо­тал по прин­ци­пу па­ро­вой ма­ши­ны: дви­гал пор­шень вперёд и назад. В 1834 году Якоби пред­ло­жил со­вер­шен­но иной элек­тро­дви­га­тель — с вра­ща­ю­щей­ся внут­рен­ней ча­стью. В наши дни элек­тро­мо­то­ры устро­е­ны имен­но по этому прин­ци­пу. Дви­га­тель Якоби ис­пы­та­ли в 1839 году на Неве. В пла­ва­ние по реке от­пра­ви­лась лодка с 14 пас­са­жи­ра­ми. Про­тив те­че­ния её дви­гал мотор Якоби мощ­но­стью в одну ло­ша­ди­ную силу.

Cоздать прак­тич­ный элек­тро­дви­га­тель пы­та­лись мно­гие, а уда­лось это рус­ско­му учёному, ин­же­не­ру и изоб­ре­та­те­лю Бо­ри­су Семёно­ви­чу Якоби. Все осталь­ные кон­стру­и­ро­ва­ли элек­тро­дви­га­тель, ко­то­рый ра­бо­тал по прин­ци­пу па­ро­вой ма­ши­ны: дви­гал пор­шень вперёд и назад. В 1834 году Якоби пред­ло­жил со­вер­шен­но иной элек­тро­дви­га­тель — с вра­ща­ю­щей­ся внут­рен­ней ча­стью. В наши дни элек­тро­мо­то­ры устро­е­ны имен­но по этому прин­ци­пу. Дви­га­тель Якоби ис­пы­та­ли в 1839 году на Неве. В пла­ва­ние по реке от­пра­ви­лась лодка с 14 пас­са­жи­ра­ми. Про­тив те­че­ния её дви­гал мотор Якоби мощ­но­стью в одну ло­ша­ди­ную силу.

Oснов­ным пис­чим ма­те­ри­а­лом в сред­не­ве­ко­вье слу­жил пер­га­мент. Пер­вая ста­дия из­го­тов­ле­ния книги — вы­дел­ка пер­га­мен­та. Затем на­чи­на­лась вто­рая ста­дия — раз­ли­нов­ка, для чего ис­поль­зо­ва­ли цир­куль, ли­ней­ку и ост­рый се­реб­ря­ный гри­фель или свин­цо­вый ка­ран­даш. В 1125 году для этого впер­вые ис­поль­зо­ва­ли гра­фит.

Боль­шое зна­че­ние при­да­ва­лось раз­ме­ще­нию тек­ста на листе. Пло­щадь полей и тек­ста рас­пре­де­ля­лась в со­от­вет­ствии со стро­ги­ми пра­ви­ла­ми ком­по­зи­ции. Не­пре­мен­но остав­ля­лись об­рам­лен­ные места для ми­ни­а­тюр, ини­ци­а­лов, ви­нье­ток и про­чих эле­мен­тов укра­ше­ния. И толь­ко после этого за ра­бо­ту брал­ся кал­ли­граф-пе­ре­пис­чик, сле­дуя осо­бым пра­ви­лам пись­ма.

Ин­стру­мен­том для пись­ма слу­жи­ли калам и пти­чье перо, поль­зо­ва­лись и ме­тал­ли­че­ски­ми пе­рья­ми, но редко. Ши­ро­ко при­ме­ня­лись цвет­ные чер­ни­ла, осо­бен­но крас­ные, они да­ва­ли чет­кий алый цвет. Поль­зо­ва­лись также зе­ле­ны­ми, го­лу­бы­ми и жел­ты­ми чер­ни­ла­ми, реже фи­о­ле­то­вы­ми. В сред­ние века воз­ник­ли ос­нов­ные типы пись­ма, со­став­ля­ю­щие фун­да­мент со­вре­мен­ных ла­тин­ских и го­ти­че­ских шриф­тов — это строч­ный по­черк и про­пис­ное пись­мо.

Pуко­пис­ные книги были бо­га­то укра­ше­ны ил­лю­стра­ци­я­ми и дру­ги­ми де­ко­ра­тив­ны­ми эле­мен­та­ми, ми­ни­а­тю­ра­ми.

Для предо­хра­не­ния от пыли книгу снаб­жа­ли ме­тал­ли­че­ски­ми за­стеж­ка­ми или те­се­моч­ка­ми. Ино­гда ее об­тя­ги­ва­ли сво­е­го рода чех­лом — ка­ми­зой; часть его со­став­ля­ла обыч­ная обо­лоч­ка книги, а даль­ше как бы по­лу­от­кры­тый фу­тляр. Его за­вя­зы­ва­ли ре­меш­ком из цвет­ной кожи. Таким об­ра­зом книгу можно было под­ве­сить к поясу или седлу.

Oснов­ным пис­чим ма­те­ри­а­лом в сред­не­ве­ко­вье слу­жил пер­га­мент. Пер­вая ста­дия из­го­тов­ле­ния книги — вы­дел­ка пер­га­мен­та. Затем на­чи­на­лась вто­рая ста­дия — раз­ли­нов­ка, для чего ис­поль­зо­ва­ли цир­куль, ли­ней­ку и ост­рый се­реб­ря­ный гри­фель или свин­цо­вый ка­ран­даш. В 1125 году для этого впер­вые ис­поль­зо­ва­ли гра­фит.

Боль­шое зна­че­ние при­да­ва­лось раз­ме­ще­нию тек­ста на листе. Пло­щадь полей и тек­ста рас­пре­де­ля­лась в со­от­вет­ствии со стро­ги­ми пра­ви­ла­ми ком­по­зи­ции. Не­пре­мен­но остав­ля­лись об­рам­лен­ные места для ми­ни­а­тюр, ини­ци­а­лов, ви­нье­ток и про­чих эле­мен­тов укра­ше­ния. И толь­ко после этого за ра­бо­ту брал­ся кал­ли­граф-пе­ре­пис­чик, сле­дуя осо­бым пра­ви­лам пись­ма.

Ин­стру­мен­том для пись­ма слу­жи­ли калам и пти­чье перо, поль­зо­ва­лись и ме­тал­ли­че­ски­ми пе­рья­ми, но редко. Ши­ро­ко при­ме­ня­лись цвет­ные чер­ни­ла, осо­бен­но крас­ные, они да­ва­ли чет­кий алый цвет. Поль­зо­ва­лись также зе­ле­ны­ми, го­лу­бы­ми и жел­ты­ми чер­ни­ла­ми, реже фи­о­ле­то­вы­ми. В сред­ние века воз­ник­ли ос­нов­ные типы пись­ма, со­став­ля­ю­щие фун­да­мент со­вре­мен­ных ла­тин­ских и го­ти­че­ских шриф­тов — это строч­ный по­черк и про­пис­ное пись­мо.

Pуко­пис­ные книги были бо­га­то укра­ше­ны ил­лю­стра­ци­я­ми и дру­ги­ми де­ко­ра­тив­ны­ми эле­мен­та­ми, ми­ни­а­тю­ра­ми.

Для предо­хра­не­ния от пыли книгу снаб­жа­ли ме­тал­ли­че­ски­ми за­стеж­ка­ми или те­се­моч­ка­ми. Ино­гда ее об­тя­ги­ва­ли сво­е­го рода чех­лом — ка­ми­зой; часть его со­став­ля­ла обыч­ная обо­лоч­ка книги, а даль­ше как бы по­лу­от­кры­тый фу­тляр. Его за­вя­зы­ва­ли ре­меш­ком из цвет­ной кожи. Таким об­ра­зом книгу можно было под­ве­сить к поясу или седлу.

Oснов­ным пис­чим ма­те­ри­а­лом в сред­не­ве­ко­вье слу­жил пер­га­мент. Пер­вая ста­дия из­го­тов­ле­ния книги — вы­дел­ка пер­га­мен­та. Затем на­чи­на­лась вто­рая ста­дия — раз­ли­нов­ка, для чего ис­поль­зо­ва­ли цир­куль, ли­ней­ку и ост­рый се­реб­ря­ный гри­фель или свин­цо­вый ка­ран­даш. В 1125 году для этого впер­вые ис­поль­зо­ва­ли гра­фит.

Боль­шое зна­че­ние при­да­ва­лось раз­ме­ще­нию тек­ста на листе. Пло­щадь полей и тек­ста рас­пре­де­ля­лась в со­от­вет­ствии со стро­ги­ми пра­ви­ла­ми ком­по­зи­ции. Не­пре­мен­но остав­ля­лись об­рам­лен­ные места для ми­ни­а­тюр, ини­ци­а­лов, ви­нье­ток и про­чих эле­мен­тов укра­ше­ния. И толь­ко после этого за ра­бо­ту брал­ся кал­ли­граф-пе­ре­пис­чик, сле­дуя осо­бым пра­ви­лам пись­ма.

Ин­стру­мен­том для пись­ма слу­жи­ли калам и пти­чье перо, поль­зо­ва­лись и ме­тал­ли­че­ски­ми пе­рья­ми, но редко. Ши­ро­ко при­ме­ня­лись цвет­ные чер­ни­ла, осо­бен­но крас­ные, они да­ва­ли чет­кий алый цвет. Поль­зо­ва­лись также зе­ле­ны­ми, го­лу­бы­ми и жел­ты­ми чер­ни­ла­ми, реже фи­о­ле­то­вы­ми. В сред­ние века воз­ник­ли ос­нов­ные типы пись­ма, со­став­ля­ю­щие фун­да­мент со­вре­мен­ных ла­тин­ских и го­ти­че­ских шриф­тов — это строч­ный по­черк и про­пис­ное пись­мо.

Pуко­пис­ные книги были бо­га­то укра­ше­ны ил­лю­стра­ци­я­ми и дру­ги­ми де­ко­ра­тив­ны­ми эле­мен­та­ми, ми­ни­а­тю­ра­ми.

Для предо­хра­не­ния от пыли книгу снаб­жа­ли ме­тал­ли­че­ски­ми за­стеж­ка­ми или те­се­моч­ка­ми. Ино­гда ее об­тя­ги­ва­ли сво­е­го рода чех­лом — ка­ми­зой; часть его со­став­ля­ла обыч­ная обо­лоч­ка книги, а даль­ше как бы по­лу­от­кры­тый фу­тляр. Его за­вя­зы­ва­ли ре­меш­ком из цвет­ной кожи. Таким об­ра­зом книгу можно было под­ве­сить к поясу или седлу.

Oснов­ным пис­чим ма­те­ри­а­лом в сред­не­ве­ко­вье слу­жил пер­га­мент. Пер­вая ста­дия из­го­тов­ле­ния книги — вы­дел­ка пер­га­мен­та. Затем на­чи­на­лась вто­рая ста­дия — раз­ли­нов­ка, для чего ис­поль­зо­ва­ли цир­куль, ли­ней­ку и ост­рый се­реб­ря­ный гри­фель или свин­цо­вый ка­ран­даш. В 1125 году для этого впер­вые ис­поль­зо­ва­ли гра­фит.

Боль­шое зна­че­ние при­да­ва­лось раз­ме­ще­нию тек­ста на листе. Пло­щадь полей и тек­ста рас­пре­де­ля­лась в со­от­вет­ствии со стро­ги­ми пра­ви­ла­ми ком­по­зи­ции. Не­пре­мен­но остав­ля­лись об­рам­лен­ные места для ми­ни­а­тюр, ини­ци­а­лов, ви­нье­ток и про­чих эле­мен­тов укра­ше­ния. И толь­ко после этого за ра­бо­ту брал­ся кал­ли­граф-пе­ре­пис­чик, сле­дуя осо­бым пра­ви­лам пись­ма.

Ин­стру­мен­том для пись­ма слу­жи­ли калам и пти­чье перо, поль­зо­ва­лись и ме­тал­ли­че­ски­ми пе­рья­ми, но редко. Ши­ро­ко при­ме­ня­лись цвет­ные чер­ни­ла, осо­бен­но крас­ные, они да­ва­ли чет­кий алый цвет. Поль­зо­ва­лись также зе­ле­ны­ми, го­лу­бы­ми и жел­ты­ми чер­ни­ла­ми, реже фи­о­ле­то­вы­ми. В сред­ние века воз­ник­ли ос­нов­ные типы пись­ма, со­став­ля­ю­щие фун­да­мент со­вре­мен­ных ла­тин­ских и го­ти­че­ских шриф­тов — это строч­ный по­черк и про­пис­ное пись­мо.

Pуко­пис­ные книги были бо­га­то укра­ше­ны ил­лю­стра­ци­я­ми и дру­ги­ми де­ко­ра­тив­ны­ми эле­мен­та­ми, ми­ни­а­тю­ра­ми.

Для предо­хра­не­ния от пыли книгу снаб­жа­ли ме­тал­ли­че­ски­ми за­стеж­ка­ми или те­се­моч­ка­ми. Ино­гда ее об­тя­ги­ва­ли сво­е­го рода чех­лом — ка­ми­зой; часть его со­став­ля­ла обыч­ная обо­лоч­ка книги, а даль­ше как бы по­лу­от­кры­тый фу­тляр. Его за­вя­зы­ва­ли ре­меш­ком из цвет­ной кожи. Таким об­ра­зом книгу можно было под­ве­сить к поясу или седлу.

Cчи­та­ет­ся, что чес­нок по­ле­зен. И не на­прас­но: в нем со­дер­жат­ся ле­ту­чие фи­тон­ци­ды, уни­что­жа­ю­щие воз­бу­ди­те­лей мно­гих бо­лез­ней. Но вряд ли кому при­ят­но раз­го­ва­ри­вать с че­ло­ве­ком, съев­шим хотя бы зубок этого рас­те­ния.

Hепри­ят­ный запах обу­слов­лен ле­ту­чим ди­ме­тил­се­ле­ни­дом — ор­га­ни­че­ским про­из­вод­ным се­ле­на, об­ра­зу­ю­щим­ся в пи­ще­ва­ри­тель­ном трак­те едока, но от­сут­ству­ю­щим в самом рас­те­нии. Ока­за­лось, что это ве­ще­ство не­при­ят­но не толь­ко че­ло­ве­ку, но и не­ко­то­рым жи­вот­ным, на­при­мер оле­ням. Тем самым оле­ням, ко­то­рые, (1), часто уни­что­жа­ют мо­ло­дые ле­со­по­сад­ки.

И на за­щи­ту мо­ло­дых по­бе­гов ду­гла­со­вой пихты, рост­ки ко­то­рой по­еда­ли олени, было ре­ше­но по­ста­вить чес­нок. Вер­нее, его запах. Для этого были со­зда­ны таб­лет­ки, со­дер­жа­щие селен и спо­соб­ные вы­сво­бож­дать его ма­лы­ми до­за­ми. Эти таб­лет­ки по­ме­ща­ли в лунки с рост­ка­ми пихты; корни де­рев­ца по­не­мно­гу по­гло­ща­ли селен, в ре­зуль­та­те чего игол­ки при­об­ре­та­ли сла­бый запах ди­ме­тил­се­ле­ни­да. Такая таб­лет­ка про­яв­ля­ла от­пу­ги­ва­ю­щее дей­ствие на про­тя­же­нии трех лет. А за это время пихта вы­рас­та­ла на­столь­ко, что ни­ка­кой олень ей ста­но­вил­ся не стра­шен.

При по­па­да­нии в ор­га­низм че­ло­ве­ка ни­чтож­ных ко­ли­честв со­еди­не­ний тел­лу­ра или се­ле­на вы­ды­ха­е­мый воз­дух и кожа на­дол­го при­об­ре­та­ют не­при­ят­ный запах чес­но­ка. От этого, в част­но­сти, силь­но стра­да­ли Вёллер и его со­труд­ни­ки, изу­чав­шие со­еди­не­ния тел­лу­ра. По­яв­лять­ся в об­ще­стве во время про­ве­де­ния этих ис­сле­до­ва­ний и даже много не­дель после их за­вер­ше­ния они по­про­сту не могли.

Oдин из ав­то­ров вспом­нил в связи с этим сле­ду­ю­щий слу­чай из своей био­гра­фии. «Сда­вая свой пер­вый уни­вер­си­тет­ский эк­за­мен по не­ор­га­ни­че­ской химии, я по­чув­ство­вал, что от эк­за­ме­на­то­ра, из­вест­но­го про­фес­со­ра, силь­но пах­нет чес­но­ком. «О, он ра­бо­та­ет с про­из­вод­ны­ми тел­лу­ра!» — с ува­же­ни­ем по­ду­мал я и стал с ин­те­ре­сом при­ню­хи­вать­ся к за­па­ху столь ред­ко­го в то время эле­мен­та. Ка­ко­во же было мое разо­ча­ро­ва­ние, когда впо­след­ствии я узнал, что ни с тел­лу­ром, ни с се­ле­ном ува­жа­е­мый про­фес­сор ни­ко­гда в ла­бо­ра­то­рии дела не имел!»

Cчи­та­ет­ся, что чес­нок по­ле­зен. И не на­прас­но: в нем со­дер­жат­ся ле­ту­чие фи­тон­ци­ды, уни­что­жа­ю­щие воз­бу­ди­те­лей мно­гих бо­лез­ней. Но вряд ли кому при­ят­но раз­го­ва­ри­вать с че­ло­ве­ком, съев­шим хотя бы зубок этого рас­те­ния.

Hепри­ят­ный запах обу­слов­лен ле­ту­чим ди­ме­тил­се­ле­ни­дом — ор­га­ни­че­ским про­из­вод­ным се­ле­на, об­ра­зу­ю­щим­ся в пи­ще­ва­ри­тель­ном трак­те едока, но от­сут­ству­ю­щим в самом рас­те­нии. Ока­за­лось, что это ве­ще­ство не­при­ят­но не толь­ко че­ло­ве­ку, но и не­ко­то­рым жи­вот­ным, на­при­мер оле­ням. Тем самым оле­ням, ко­то­рые, (1), часто уни­что­жа­ют мо­ло­дые ле­со­по­сад­ки.

И на за­щи­ту мо­ло­дых по­бе­гов ду­гла­со­вой пихты, рост­ки ко­то­рой по­еда­ли олени, было ре­ше­но по­ста­вить чес­нок. Вер­нее, его запах. Для этого были со­зда­ны таб­лет­ки, со­дер­жа­щие селен и спо­соб­ные вы­сво­бож­дать его ма­лы­ми до­за­ми. Эти таб­лет­ки по­ме­ща­ли в лунки с рост­ка­ми пихты; корни де­рев­ца по­не­мно­гу по­гло­ща­ли селен, в ре­зуль­та­те чего игол­ки при­об­ре­та­ли сла­бый запах ди­ме­тил­се­ле­ни­да. Такая таб­лет­ка про­яв­ля­ла от­пу­ги­ва­ю­щее дей­ствие на про­тя­же­нии трех лет. А за это время пихта вы­рас­та­ла на­столь­ко, что ни­ка­кой олень ей ста­но­вил­ся не стра­шен.

При по­па­да­нии в ор­га­низм че­ло­ве­ка ни­чтож­ных ко­ли­честв со­еди­не­ний тел­лу­ра или се­ле­на вы­ды­ха­е­мый воз­дух и кожа на­дол­го при­об­ре­та­ют не­при­ят­ный запах чес­но­ка. От этого, в част­но­сти, силь­но стра­да­ли Вёллер и его со­труд­ни­ки, изу­чав­шие со­еди­не­ния тел­лу­ра. По­яв­лять­ся в об­ще­стве во время про­ве­де­ния этих ис­сле­до­ва­ний и даже много не­дель после их за­вер­ше­ния они по­про­сту не могли.

Oдин из ав­то­ров вспом­нил в связи с этим сле­ду­ю­щий слу­чай из своей био­гра­фии. «Сда­вая свой пер­вый уни­вер­си­тет­ский эк­за­мен по не­ор­га­ни­че­ской химии, я по­чув­ство­вал, что от эк­за­ме­на­то­ра, из­вест­но­го про­фес­со­ра, силь­но пах­нет чес­но­ком. «О, он ра­бо­та­ет с про­из­вод­ны­ми тел­лу­ра!» — с ува­же­ни­ем по­ду­мал я и стал с ин­те­ре­сом при­ню­хи­вать­ся к за­па­ху столь ред­ко­го в то время эле­мен­та. Ка­ко­во же было мое разо­ча­ро­ва­ние, когда впо­след­ствии я узнал, что ни с тел­лу­ром, ни с се­ле­ном ува­жа­е­мый про­фес­сор ни­ко­гда в ла­бо­ра­то­рии дела не имел!»

Cчи­та­ет­ся, что чес­нок по­ле­зен. И не на­прас­но: в нем со­дер­жат­ся ле­ту­чие фи­тон­ци­ды, уни­что­жа­ю­щие воз­бу­ди­те­лей мно­гих бо­лез­ней. Но вряд ли кому при­ят­но раз­го­ва­ри­вать с че­ло­ве­ком, съев­шим хотя бы зубок этого рас­те­ния.

Hепри­ят­ный запах обу­слов­лен ле­ту­чим ди­ме­тил­се­ле­ни­дом — ор­га­ни­че­ским про­из­вод­ным се­ле­на, об­ра­зу­ю­щим­ся в пи­ще­ва­ри­тель­ном трак­те едока, но от­сут­ству­ю­щим в самом рас­те­нии. Ока­за­лось, что это ве­ще­ство не­при­ят­но не толь­ко че­ло­ве­ку, но и не­ко­то­рым жи­вот­ным, на­при­мер оле­ням. Тем самым оле­ням, ко­то­рые, (1), часто уни­что­жа­ют мо­ло­дые ле­со­по­сад­ки.

И на за­щи­ту мо­ло­дых по­бе­гов ду­гла­со­вой пихты, рост­ки ко­то­рой по­еда­ли олени, было ре­ше­но по­ста­вить чес­нок. Вер­нее, его запах. Для этого были со­зда­ны таб­лет­ки, со­дер­жа­щие селен и спо­соб­ные вы­сво­бож­дать его ма­лы­ми до­за­ми. Эти таб­лет­ки по­ме­ща­ли в лунки с рост­ка­ми пихты; корни де­рев­ца по­не­мно­гу по­гло­ща­ли селен, в ре­зуль­та­те чего игол­ки при­об­ре­та­ли сла­бый запах ди­ме­тил­се­ле­ни­да. Такая таб­лет­ка про­яв­ля­ла от­пу­ги­ва­ю­щее дей­ствие на про­тя­же­нии трех лет. А за это время пихта вы­рас­та­ла на­столь­ко, что ни­ка­кой олень ей ста­но­вил­ся не стра­шен.

При по­па­да­нии в ор­га­низм че­ло­ве­ка ни­чтож­ных ко­ли­честв со­еди­не­ний тел­лу­ра или се­ле­на вы­ды­ха­е­мый воз­дух и кожа на­дол­го при­об­ре­та­ют не­при­ят­ный запах чес­но­ка. От этого, в част­но­сти, силь­но стра­да­ли Вёллер и его со­труд­ни­ки, изу­чав­шие со­еди­не­ния тел­лу­ра. По­яв­лять­ся в об­ще­стве во время про­ве­де­ния этих ис­сле­до­ва­ний и даже много не­дель после их за­вер­ше­ния они по­про­сту не могли.

Oдин из ав­то­ров вспом­нил в связи с этим сле­ду­ю­щий слу­чай из своей био­гра­фии. «Сда­вая свой пер­вый уни­вер­си­тет­ский эк­за­мен по не­ор­га­ни­че­ской химии, я по­чув­ство­вал, что от эк­за­ме­на­то­ра, из­вест­но­го про­фес­со­ра, силь­но пах­нет чес­но­ком. «О, он ра­бо­та­ет с про­из­вод­ны­ми тел­лу­ра!» — с ува­же­ни­ем по­ду­мал я и стал с ин­те­ре­сом при­ню­хи­вать­ся к за­па­ху столь ред­ко­го в то время эле­мен­та. Ка­ко­во же было мое разо­ча­ро­ва­ние, когда впо­след­ствии я узнал, что ни с тел­лу­ром, ни с се­ле­ном ува­жа­е­мый про­фес­сор ни­ко­гда в ла­бо­ра­то­рии дела не имел!»

Cчи­та­ет­ся, что чес­нок по­ле­зен. И не на­прас­но: в нем со­дер­жат­ся ле­ту­чие фи­тон­ци­ды, уни­что­жа­ю­щие воз­бу­ди­те­лей мно­гих бо­лез­ней. Но вряд ли кому при­ят­но раз­го­ва­ри­вать с че­ло­ве­ком, съев­шим хотя бы зубок этого рас­те­ния.

Hепри­ят­ный запах обу­слов­лен ле­ту­чим ди­ме­тил­се­ле­ни­дом — ор­га­ни­че­ским про­из­вод­ным се­ле­на, об­ра­зу­ю­щим­ся в пи­ще­ва­ри­тель­ном трак­те едока, но от­сут­ству­ю­щим в самом рас­те­нии. Ока­за­лось, что это ве­ще­ство не­при­ят­но не толь­ко че­ло­ве­ку, но и не­ко­то­рым жи­вот­ным, на­при­мер оле­ням. Тем самым оле­ням, ко­то­рые, (1), часто уни­что­жа­ют мо­ло­дые ле­со­по­сад­ки.

И на за­щи­ту мо­ло­дых по­бе­гов ду­гла­со­вой пихты, рост­ки ко­то­рой по­еда­ли олени, было ре­ше­но по­ста­вить чес­нок. Вер­нее, его запах. Для этого были со­зда­ны таб­лет­ки, со­дер­жа­щие селен и спо­соб­ные вы­сво­бож­дать его ма­лы­ми до­за­ми. Эти таб­лет­ки по­ме­ща­ли в лунки с рост­ка­ми пихты; корни де­рев­ца по­не­мно­гу по­гло­ща­ли селен, в ре­зуль­та­те чего игол­ки при­об­ре­та­ли сла­бый запах ди­ме­тил­се­ле­ни­да. Такая таб­лет­ка про­яв­ля­ла от­пу­ги­ва­ю­щее дей­ствие на про­тя­же­нии трех лет. А за это время пихта вы­рас­та­ла на­столь­ко, что ни­ка­кой олень ей ста­но­вил­ся не стра­шен.

При по­па­да­нии в ор­га­низм че­ло­ве­ка ни­чтож­ных ко­ли­честв со­еди­не­ний тел­лу­ра или се­ле­на вы­ды­ха­е­мый воз­дух и кожа на­дол­го при­об­ре­та­ют не­при­ят­ный запах чес­но­ка. От этого, в част­но­сти, силь­но стра­да­ли Вёллер и его со­труд­ни­ки, изу­чав­шие со­еди­не­ния тел­лу­ра. По­яв­лять­ся в об­ще­стве во время про­ве­де­ния этих ис­сле­до­ва­ний и даже много не­дель после их за­вер­ше­ния они по­про­сту не могли.

Oдин из ав­то­ров вспом­нил в связи с этим сле­ду­ю­щий слу­чай из своей био­гра­фии. «Сда­вая свой пер­вый уни­вер­си­тет­ский эк­за­мен по не­ор­га­ни­че­ской химии, я по­чув­ство­вал, что от эк­за­ме­на­то­ра, из­вест­но­го про­фес­со­ра, силь­но пах­нет чес­но­ком. «О, он ра­бо­та­ет с про­из­вод­ны­ми тел­лу­ра!» — с ува­же­ни­ем по­ду­мал я и стал с ин­те­ре­сом при­ню­хи­вать­ся к за­па­ху столь ред­ко­го в то время эле­мен­та. Ка­ко­во же было мое разо­ча­ро­ва­ние, когда впо­след­ствии я узнал, что ни с тел­лу­ром, ни с се­ле­ном ува­жа­е­мый про­фес­сор ни­ко­гда в ла­бо­ра­то­рии дела не имел!»

Cчи­та­ет­ся, что чес­нок по­ле­зен. И не на­прас­но: в нем со­дер­жат­ся ле­ту­чие фи­тон­ци­ды, уни­что­жа­ю­щие воз­бу­ди­те­лей мно­гих бо­лез­ней. Но вряд ли кому при­ят­но раз­го­ва­ри­вать с че­ло­ве­ком, съев­шим хотя бы зубок этого рас­те­ния.

Hепри­ят­ный запах обу­слов­лен ле­ту­чим ди­ме­тил­се­ле­ни­дом — ор­га­ни­че­ским про­из­вод­ным се­ле­на, об­ра­зу­ю­щим­ся в пи­ще­ва­ри­тель­ном трак­те едока, но от­сут­ству­ю­щим в самом рас­те­нии. Ока­за­лось, что это ве­ще­ство не­при­ят­но не толь­ко че­ло­ве­ку, но и не­ко­то­рым жи­вот­ным, на­при­мер оле­ням. Тем самым оле­ням, ко­то­рые, (1), часто уни­что­жа­ют мо­ло­дые ле­со­по­сад­ки.

И на за­щи­ту мо­ло­дых по­бе­гов ду­гла­со­вой пихты, рост­ки ко­то­рой по­еда­ли олени, было ре­ше­но по­ста­вить чес­нок. Вер­нее, его запах. Для этого были со­зда­ны таб­лет­ки, со­дер­жа­щие селен и спо­соб­ные вы­сво­бож­дать его ма­лы­ми до­за­ми. Эти таб­лет­ки по­ме­ща­ли в лунки с рост­ка­ми пихты; корни де­рев­ца по­не­мно­гу по­гло­ща­ли селен, в ре­зуль­та­те чего игол­ки при­об­ре­та­ли сла­бый запах ди­ме­тил­се­ле­ни­да. Такая таб­лет­ка про­яв­ля­ла от­пу­ги­ва­ю­щее дей­ствие на про­тя­же­нии трех лет. А за это время пихта вы­рас­та­ла на­столь­ко, что ни­ка­кой олень ей ста­но­вил­ся не стра­шен.

При по­па­да­нии в ор­га­низм че­ло­ве­ка ни­чтож­ных ко­ли­честв со­еди­не­ний тел­лу­ра или се­ле­на вы­ды­ха­е­мый воз­дух и кожа на­дол­го при­об­ре­та­ют не­при­ят­ный запах чес­но­ка. От этого, в част­но­сти, силь­но стра­да­ли Вёллер и его со­труд­ни­ки, изу­чав­шие со­еди­не­ния тел­лу­ра. По­яв­лять­ся в об­ще­стве во время про­ве­де­ния этих ис­сле­до­ва­ний и даже много не­дель после их за­вер­ше­ния они по­про­сту не могли.

Oдин из ав­то­ров вспом­нил в связи с этим сле­ду­ю­щий слу­чай из своей био­гра­фии. «Сда­вая свой пер­вый уни­вер­си­тет­ский эк­за­мен по не­ор­га­ни­че­ской химии, я по­чув­ство­вал, что от эк­за­ме­на­то­ра, из­вест­но­го про­фес­со­ра, силь­но пах­нет чес­но­ком. «О, он ра­бо­та­ет с про­из­вод­ны­ми тел­лу­ра!» — с ува­же­ни­ем по­ду­мал я и стал с ин­те­ре­сом при­ню­хи­вать­ся к за­па­ху столь ред­ко­го в то время эле­мен­та. Ка­ко­во же было мое разо­ча­ро­ва­ние, когда впо­след­ствии я узнал, что ни с тел­лу­ром, ни с се­ле­ном ува­жа­е­мый про­фес­сор ни­ко­гда в ла­бо­ра­то­рии дела не имел!»

Cчи­та­ет­ся, что чес­нок по­ле­зен. И не на­прас­но: в нем со­дер­жат­ся ле­ту­чие фи­тон­ци­ды, уни­что­жа­ю­щие воз­бу­ди­те­лей мно­гих бо­лез­ней. Но вряд ли кому при­ят­но раз­го­ва­ри­вать с че­ло­ве­ком, съев­шим хотя бы зубок этого рас­те­ния.

Hепри­ят­ный запах обу­слов­лен ле­ту­чим ди­ме­тил­се­ле­ни­дом — ор­га­ни­че­ским про­из­вод­ным се­ле­на, об­ра­зу­ю­щим­ся в пи­ще­ва­ри­тель­ном трак­те едока, но от­сут­ству­ю­щим в самом рас­те­нии. Ока­за­лось, что это ве­ще­ство не­при­ят­но не толь­ко че­ло­ве­ку, но и не­ко­то­рым жи­вот­ным, на­при­мер оле­ням. Тем самым оле­ням, ко­то­рые, (1), часто уни­что­жа­ют мо­ло­дые ле­со­по­сад­ки.

И на за­щи­ту мо­ло­дых по­бе­гов ду­гла­со­вой пихты, рост­ки ко­то­рой по­еда­ли олени, было ре­ше­но по­ста­вить чес­нок. Вер­нее, его запах. Для этого были со­зда­ны таб­лет­ки, со­дер­жа­щие селен и спо­соб­ные вы­сво­бож­дать его ма­лы­ми до­за­ми. Эти таб­лет­ки по­ме­ща­ли в лунки с рост­ка­ми пихты; корни де­рев­ца по­не­мно­гу по­гло­ща­ли селен, в ре­зуль­та­те чего игол­ки при­об­ре­та­ли сла­бый запах ди­ме­тил­се­ле­ни­да. Такая таб­лет­ка про­яв­ля­ла от­пу­ги­ва­ю­щее дей­ствие на про­тя­же­нии трех лет. А за это время пихта вы­рас­та­ла на­столь­ко, что ни­ка­кой олень ей ста­но­вил­ся не стра­шен.

При по­па­да­нии в ор­га­низм че­ло­ве­ка ни­чтож­ных ко­ли­честв со­еди­не­ний тел­лу­ра или се­ле­на вы­ды­ха­е­мый воз­дух и кожа на­дол­го при­об­ре­та­ют не­при­ят­ный запах чес­но­ка. От этого, в част­но­сти, силь­но стра­да­ли Вёллер и его со­труд­ни­ки, изу­чав­шие со­еди­не­ния тел­лу­ра. По­яв­лять­ся в об­ще­стве во время про­ве­де­ния этих ис­сле­до­ва­ний и даже много не­дель после их за­вер­ше­ния они по­про­сту не могли.

Oдин из ав­то­ров вспом­нил в связи с этим сле­ду­ю­щий слу­чай из своей био­гра­фии. «Сда­вая свой пер­вый уни­вер­си­тет­ский эк­за­мен по не­ор­га­ни­че­ской химии, я по­чув­ство­вал, что от эк­за­ме­на­то­ра, из­вест­но­го про­фес­со­ра, силь­но пах­нет чес­но­ком. «О, он ра­бо­та­ет с про­из­вод­ны­ми тел­лу­ра!» — с ува­же­ни­ем по­ду­мал я и стал с ин­те­ре­сом при­ню­хи­вать­ся к за­па­ху столь ред­ко­го в то время эле­мен­та. Ка­ко­во же было мое разо­ча­ро­ва­ние, когда впо­след­ствии я узнал, что ни с тел­лу­ром, ни с се­ле­ном ува­жа­е­мый про­фес­сор ни­ко­гда в ла­бо­ра­то­рии дела не имел!»

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».