Kазах­стан — уди­ви­тель­ное го­су­дар­ство Цен­траль­ной Азии.

Cердце стра­ны — цен­траль­ный Ка­зах­стан. Это со­кро­вищ­ни­ца при­род­ных бо­гатств. Здесь на­хо­дят­ся озеро Бал­хаш и пре­крас­ней­ший Кар­ка­ра­лин­ский горно-лес­ной оазис.

Южный ре­ги­он – это земля древ­ней куль­ту­ры и ис­то­рии, сла­вя­ща­я­ся древни­ми мав­зо­ле­я­ми. Глав­ны­ми ре­ка­ми этого края яв­ля­ют­ся Сыр­да­рья, Чу, Или, Ка­ра­тал, Аксу, Лепсы. Круп­ны­ми озёрами счи­та­ют­ся Бал­хаш, Са­сык­коль, Ала­коль.

Уни­каль­ное гео­по­ли­ти­че­ское ме­сто­рас­по­ло­же­ние имеет Во­сточ­ный Ка­зах­стан. Он на­хо­дит­ся на гра­ни­цах Китая, Рос­сии, Мон­го­лии, что по­вли­я­ло на сме­ше­ние куль­тур и тра­ди­ций на дан­ной тер­ри­то­рии. Пу­те­ше­ствуя по Во­сточ­но­му Ка­зах­ста­ну, можно встре­тить­ся с ко­чев­ни­ка­ми, дех­ка­на­ми, ры­ба­ка­ми и жи­вот­но­во­да­ми.

Cевер­ный Ка­зах­стан рас­по­ло­жен в бас­сей­не рек Тобол, Есил и Оба­ган. Здесь име­ют­ся озёра: Ку­с­му­рин, Сары-Кора, Тен­гиз, Кор­гал­жын. На тер­ри­то­рии Се­вер­но­го Ка­зах­ста­на рас­по­ло­же­ны пре­крас­ные гор­ные мас­си­вы, хвой­ные и берёзовые леса.

Kазах­стан — уди­ви­тель­ное го­су­дар­ство Цен­траль­ной Азии.

Cердце стра­ны — цен­траль­ный Ка­зах­стан. Это со­кро­вищ­ни­ца при­род­ных бо­гатств. Здесь на­хо­дят­ся озеро Бал­хаш и пре­крас­ней­ший Кар­ка­ра­лин­ский горно-лес­ной оазис.

Южный ре­ги­он – это земля древ­ней куль­ту­ры и ис­то­рии, сла­вя­ща­я­ся древни­ми мав­зо­ле­я­ми. Глав­ны­ми ре­ка­ми этого края яв­ля­ют­ся Сыр­да­рья, Чу, Или, Ка­ра­тал, Аксу, Лепсы. Круп­ны­ми озёрами счи­та­ют­ся Бал­хаш, Са­сык­коль, Ала­коль.

Уни­каль­ное гео­по­ли­ти­че­ское ме­сто­рас­по­ло­же­ние имеет Во­сточ­ный Ка­зах­стан. Он на­хо­дит­ся на гра­ни­цах Китая, Рос­сии, Мон­го­лии, что по­вли­я­ло на сме­ше­ние куль­тур и тра­ди­ций на дан­ной тер­ри­то­рии. Пу­те­ше­ствуя по Во­сточ­но­му Ка­зах­ста­ну, можно встре­тить­ся с ко­чев­ни­ка­ми, дех­ка­на­ми, ры­ба­ка­ми и жи­вот­но­во­да­ми.

Cевер­ный Ка­зах­стан рас­по­ло­жен в бас­сей­не рек Тобол, Есил и Оба­ган. Здесь име­ют­ся озёра: Ку­с­му­рин, Сары-Кора, Тен­гиз, Кор­гал­жын. На тер­ри­то­рии Се­вер­но­го Ка­зах­ста­на рас­по­ло­же­ны пре­крас­ные гор­ные мас­си­вы, хвой­ные и берёзовые леса.

Жур­на­лист — спе­ци­а­лист, от­ве­ча­ю­щий за под­бор­ку и об­ра­бот­ку ма­те­ри­а­ла с целью даль­ней­шей пуб­ли­ка­ции в сред­ствах мас­со­вой ин­фор­ма­ции. Жур­на­ли­сты ра­бо­та­ют на радио, те­ле­ви­де­нии, пишут ста­тьи для газет, жур­на­лов и дру­гих пе­ри­о­ди­че­ских из­да­ний. В за­ви­си­мо­сти от вида де­я­тель­но­сти в их обя­зан­но­сти вхо­дит на­пи­са­ние ста­тей, под­го­тов­ка но­вост­ных ма­те­ри­а­лов, про­ве­де­ние ин­тер­вью, по­се­ще­ние раз­лич­ных ме­ро­при­я­тий.

Жур­на­лист — про­фес­сия твор­че­ская. Важно, чтобы пе­чат­ные ста­тьи при­вле­ка­ли чи­та­те­ля, по­это­му спе­ци­а­ли­сты в дан­ной об­ла­сти долж­ны об­ла­дать та­ки­ми ка­че­ства­ми, как твор­че­ское мыш­ле­ние, кре­а­тив­ность, ком­му­ни­ка­бель­ность, энер­гич­ность, лю­бо­зна­тель­ность, гра­мот­ная пись­мен­ная и уст­ная речь. Кроме того, жур­на­ли­сту важно быть усид­чи­вым, от­вет­ствен­ным и об­ла­дать ана­ли­ти­че­ским скла­дом ума, по­сколь­ку объем ста­тей может быть очень велик, а те­ма­ти­ка до­ста­точ­но слож­на, за­ча­стую тре­бу­ет­ся не толь­ко со­брать, но и про­ана­ли­зи­ро­вать какую-либо ин­фор­ма­цию.

Плю­са­ми в ра­бо­те жур­на­ли­ста яв­ля­ют­ся ак­тив­ный образ жизни, воз­мож­ность вы­ра­же­ния соб­ствен­но­го мне­ния, встре­чи и об­ще­ние со мно­ги­ми из­вест­ны­ми де­я­те­ля­ми, предо­став­ле­ние в не­ко­то­рых слу­ча­ях сво­бод­но­го гра­фи­ка, воз­мож­ность уда­лен­ной ра­бо­ты или ра­бо­ты с ча­стич­ной за­ня­то­стью. Сле­ду­ет за­ме­тить, что в по­след­нее время ра­бо­та штат­но­го жур­на­ли­ста не поль­зу­ет­ся осо­бой по­пу­ляр­но­стью, ведь сво­бо­да са­мо­вы­ра­же­ния может ока­зать­ся под цен­зу­рой. По­ми­мо этого, к ми­ну­сам ра­бо­ты жур­на­ли­ста можно от­не­сти боль­шие эмо­ци­о­наль­ные на­груз­ки и ра­бо­ту без вы­ход­ных.

Жур­на­лист — спе­ци­а­лист, от­ве­ча­ю­щий за под­бор­ку и об­ра­бот­ку ма­те­ри­а­ла с целью даль­ней­шей пуб­ли­ка­ции в сред­ствах мас­со­вой ин­фор­ма­ции. Жур­на­ли­сты ра­бо­та­ют на радио, те­ле­ви­де­нии, пишут ста­тьи для газет, жур­на­лов и дру­гих пе­ри­о­ди­че­ских из­да­ний. В за­ви­си­мо­сти от вида де­я­тель­но­сти в их обя­зан­но­сти вхо­дит на­пи­са­ние ста­тей, под­го­тов­ка но­вост­ных ма­те­ри­а­лов, про­ве­де­ние ин­тер­вью, по­се­ще­ние раз­лич­ных ме­ро­при­я­тий.

Жур­на­лист — про­фес­сия твор­че­ская. Важно, чтобы пе­чат­ные ста­тьи при­вле­ка­ли чи­та­те­ля, по­это­му спе­ци­а­ли­сты в дан­ной об­ла­сти долж­ны об­ла­дать та­ки­ми ка­че­ства­ми, как твор­че­ское мыш­ле­ние, кре­а­тив­ность, ком­му­ни­ка­бель­ность, энер­гич­ность, лю­бо­зна­тель­ность, гра­мот­ная пись­мен­ная и уст­ная речь. Кроме того, жур­на­ли­сту важно быть усид­чи­вым, от­вет­ствен­ным и об­ла­дать ана­ли­ти­че­ским скла­дом ума, по­сколь­ку объем ста­тей может быть очень велик, а те­ма­ти­ка до­ста­точ­но слож­на, за­ча­стую тре­бу­ет­ся не толь­ко со­брать, но и про­ана­ли­зи­ро­вать какую-либо ин­фор­ма­цию.

Плю­са­ми в ра­бо­те жур­на­ли­ста яв­ля­ют­ся ак­тив­ный образ жизни, воз­мож­ность вы­ра­же­ния соб­ствен­но­го мне­ния, встре­чи и об­ще­ние со мно­ги­ми из­вест­ны­ми де­я­те­ля­ми, предо­став­ле­ние в не­ко­то­рых слу­ча­ях сво­бод­но­го гра­фи­ка, воз­мож­ность уда­лен­ной ра­бо­ты или ра­бо­ты с ча­стич­ной за­ня­то­стью. Сле­ду­ет за­ме­тить, что в по­след­нее время ра­бо­та штат­но­го жур­на­ли­ста не поль­зу­ет­ся осо­бой по­пу­ляр­но­стью, ведь сво­бо­да са­мо­вы­ра­же­ния может ока­зать­ся под цен­зу­рой. По­ми­мо этого, к ми­ну­сам ра­бо­ты жур­на­ли­ста можно от­не­сти боль­шие эмо­ци­о­наль­ные на­груз­ки и ра­бо­ту без вы­ход­ных.

Жур­на­лист — спе­ци­а­лист, от­ве­ча­ю­щий за под­бор­ку и об­ра­бот­ку ма­те­ри­а­ла с целью даль­ней­шей пуб­ли­ка­ции в сред­ствах мас­со­вой ин­фор­ма­ции. Жур­на­ли­сты ра­бо­та­ют на радио, те­ле­ви­де­нии, пишут ста­тьи для газет, жур­на­лов и дру­гих пе­ри­о­ди­че­ских из­да­ний. В за­ви­си­мо­сти от вида де­я­тель­но­сти в их обя­зан­но­сти вхо­дит на­пи­са­ние ста­тей, под­го­тов­ка но­вост­ных ма­те­ри­а­лов, про­ве­де­ние ин­тер­вью, по­се­ще­ние раз­лич­ных ме­ро­при­я­тий.

Жур­на­лист — про­фес­сия твор­че­ская. Важно, чтобы пе­чат­ные ста­тьи при­вле­ка­ли чи­та­те­ля, по­это­му спе­ци­а­ли­сты в дан­ной об­ла­сти долж­ны об­ла­дать та­ки­ми ка­че­ства­ми, как твор­че­ское мыш­ле­ние, кре­а­тив­ность, ком­му­ни­ка­бель­ность, энер­гич­ность, лю­бо­зна­тель­ность, гра­мот­ная пись­мен­ная и уст­ная речь. Кроме того, жур­на­ли­сту важно быть усид­чи­вым, от­вет­ствен­ным и об­ла­дать ана­ли­ти­че­ским скла­дом ума, по­сколь­ку объем ста­тей может быть очень велик, а те­ма­ти­ка до­ста­точ­но слож­на, за­ча­стую тре­бу­ет­ся не толь­ко со­брать, но и про­ана­ли­зи­ро­вать какую-либо ин­фор­ма­цию.

Плю­са­ми в ра­бо­те жур­на­ли­ста яв­ля­ют­ся ак­тив­ный образ жизни, воз­мож­ность вы­ра­же­ния соб­ствен­но­го мне­ния, встре­чи и об­ще­ние со мно­ги­ми из­вест­ны­ми де­я­те­ля­ми, предо­став­ле­ние в не­ко­то­рых слу­ча­ях сво­бод­но­го гра­фи­ка, воз­мож­ность уда­лен­ной ра­бо­ты или ра­бо­ты с ча­стич­ной за­ня­то­стью. Сле­ду­ет за­ме­тить, что в по­след­нее время ра­бо­та штат­но­го жур­на­ли­ста не поль­зу­ет­ся осо­бой по­пу­ляр­но­стью, ведь сво­бо­да са­мо­вы­ра­же­ния может ока­зать­ся под цен­зу­рой. По­ми­мо этого, к ми­ну­сам ра­бо­ты жур­на­ли­ста можно от­не­сти боль­шие эмо­ци­о­наль­ные на­груз­ки и ра­бо­ту без вы­ход­ных.

Жур­на­лист — спе­ци­а­лист, от­ве­ча­ю­щий за под­бор­ку и об­ра­бот­ку ма­те­ри­а­ла с целью даль­ней­шей пуб­ли­ка­ции в сред­ствах мас­со­вой ин­фор­ма­ции. Жур­на­ли­сты ра­бо­та­ют на радио, те­ле­ви­де­нии, пишут ста­тьи для газет, жур­на­лов и дру­гих пе­ри­о­ди­че­ских из­да­ний. В за­ви­си­мо­сти от вида де­я­тель­но­сти в их обя­зан­но­сти вхо­дит на­пи­са­ние ста­тей, под­го­тов­ка но­вост­ных ма­те­ри­а­лов, про­ве­де­ние ин­тер­вью, по­се­ще­ние раз­лич­ных ме­ро­при­я­тий.

Жур­на­лист — про­фес­сия твор­че­ская. Важно, чтобы пе­чат­ные ста­тьи при­вле­ка­ли чи­та­те­ля, по­это­му спе­ци­а­ли­сты в дан­ной об­ла­сти долж­ны об­ла­дать та­ки­ми ка­че­ства­ми, как твор­че­ское мыш­ле­ние, кре­а­тив­ность, ком­му­ни­ка­бель­ность, энер­гич­ность, лю­бо­зна­тель­ность, гра­мот­ная пись­мен­ная и уст­ная речь. Кроме того, жур­на­ли­сту важно быть усид­чи­вым, от­вет­ствен­ным и об­ла­дать ана­ли­ти­че­ским скла­дом ума, по­сколь­ку объем ста­тей может быть очень велик, а те­ма­ти­ка до­ста­точ­но слож­на, за­ча­стую тре­бу­ет­ся не толь­ко со­брать, но и про­ана­ли­зи­ро­вать какую-либо ин­фор­ма­цию.

Плю­са­ми в ра­бо­те жур­на­ли­ста яв­ля­ют­ся ак­тив­ный образ жизни, воз­мож­ность вы­ра­же­ния соб­ствен­но­го мне­ния, встре­чи и об­ще­ние со мно­ги­ми из­вест­ны­ми де­я­те­ля­ми, предо­став­ле­ние в не­ко­то­рых слу­ча­ях сво­бод­но­го гра­фи­ка, воз­мож­ность уда­лен­ной ра­бо­ты или ра­бо­ты с ча­стич­ной за­ня­то­стью. Сле­ду­ет за­ме­тить, что в по­след­нее время ра­бо­та штат­но­го жур­на­ли­ста не поль­зу­ет­ся осо­бой по­пу­ляр­но­стью, ведь сво­бо­да са­мо­вы­ра­же­ния может ока­зать­ся под цен­зу­рой. По­ми­мо этого, к ми­ну­сам ра­бо­ты жур­на­ли­ста можно от­не­сти боль­шие эмо­ци­о­наль­ные на­груз­ки и ра­бо­ту без вы­ход­ных.

Пре­мье­ра «Виш­не­во­го сада» со­сто­ит­ся осе­нью в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре, а пока ор­га­ни­за­то­ры пред­ста­ви­ли эскиз спек­так­ля и место для спе­ци­аль­но­го по­ка­за вы­бра­ли более чем сим­во­лич­ное.

B рам­ках Лет­не­го фе­сти­ва­ля гу­берн­ских те­ат­ров герои Че­хо­ва «ожили» в при­род­ных де­ко­ра­ци­ях — в Лю­би­мов­ке, усадь­бе Ста­ни­слав­ско­го.

Для пуб­ли­ки под от­кры­тым небом ор­га­ни­зо­ва­ны два зри­тель­ных зала. Один — перед домом, в ко­то­ром Чехов и писал пьесу. С на­ча­лом дей­ствия дом ожи­ва­ет: две ко­ляс­ки при­вез­ли Ра­нев­скую с до­мо­чад­ца­ми, окна за­жи­га­ют­ся тёплым све­том, на ве­ран­де и в ком­на­тах вто­ро­го этажа на­чи­на­ют­ся дви­же­ние и раз­го­во­ры.

Дру­гой зри­тель­ный зал устро­и­ли прямо перед виш­не­вым садом. (1) лето, де­рев­ца в нём усы­па­ны неж­ны­ми бе­лы­ми цве­та­ми — ра­бо­та те­ат­раль­ных бу­та­фо­ров. И когда Ра­нев­ская гу­ля­ет среди де­ре­вьев, это вы­гля­дит очень кра­си­во.

Эскиз спек­так­ля на­зван кве­стом: пуб­ли­ке при­хо­дит­ся бро­дить по име­нию. Со­про­вож­да­е­мые слу­гой Фир­сом зри­те­ли раз­гля­ды­ва­ют таб­лич­ки с име­на­ми зна­ме­ни­то­стей, не­ко­гда са­жав­ших здесь виш­не­вые де­рев­ца, слу­ша­ют му­зы­ку в ис­пол­не­нии ор­кест­ра, пьют кофе с пи­рож­ны­ми и иг­ра­ют в рус­ский би­льярд. Впро­чем, суть вовсе не в мод­ной ин­тер­ак­тив­но­сти и оча­ро­ва­нии при­род­ных де­ко­ра­ций, а в той драме, ко­то­рая воз­ник­ла в на­брос­ке спек­так­ля. Ис­то­рия о по­те­ре виш­не­во­го сада стала ис­то­ри­ей мно­го­лет­ней и без­на­деж­ной любви Ло­па­хи­на к Ра­нев­ской.

Oсенью ре­жис­сер со­би­ра­ет­ся пред­ста­вить уже пол­но­цен­ную пре­мье­ру «Виш­не­во­го сада» в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре. Ко­неч­но же, это снова будет спек­такль о любви, ко­то­рую Ло­па­хи­ну надо вы­кор­че­вать из сво­е­го серд­ца, как виш­не­вый сад, чтобы жить даль­ше. А в Лю­би­мов­ке всё за­кон­чи­лось вовсе не вы­руб­кой сада, а на­о­бо­рот, по­сад­кой двух новых де­ре­вьев и тор­же­ствен­ным са­лю­том в честь фе­сти­ва­ля, ко­то­рый толь­ко ро­дил­ся и на­де­ет­ся на дол­гую и счаст­ли­вую жизнь.

Пре­мье­ра «Виш­не­во­го сада» со­сто­ит­ся осе­нью в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре, а пока ор­га­ни­за­то­ры пред­ста­ви­ли эскиз спек­так­ля и место для спе­ци­аль­но­го по­ка­за вы­бра­ли более чем сим­во­лич­ное.

B рам­ках Лет­не­го фе­сти­ва­ля гу­берн­ских те­ат­ров герои Че­хо­ва «ожили» в при­род­ных де­ко­ра­ци­ях — в Лю­би­мов­ке, усадь­бе Ста­ни­слав­ско­го.

Для пуб­ли­ки под от­кры­тым небом ор­га­ни­зо­ва­ны два зри­тель­ных зала. Один — перед домом, в ко­то­ром Чехов и писал пьесу. С на­ча­лом дей­ствия дом ожи­ва­ет: две ко­ляс­ки при­вез­ли Ра­нев­скую с до­мо­чад­ца­ми, окна за­жи­га­ют­ся тёплым све­том, на ве­ран­де и в ком­на­тах вто­ро­го этажа на­чи­на­ют­ся дви­же­ние и раз­го­во­ры.

Дру­гой зри­тель­ный зал устро­и­ли прямо перед виш­не­вым садом. (1) лето, де­рев­ца в нём усы­па­ны неж­ны­ми бе­лы­ми цве­та­ми — ра­бо­та те­ат­раль­ных бу­та­фо­ров. И когда Ра­нев­ская гу­ля­ет среди де­ре­вьев, это вы­гля­дит очень кра­си­во.

Эскиз спек­так­ля на­зван кве­стом: пуб­ли­ке при­хо­дит­ся бро­дить по име­нию. Со­про­вож­да­е­мые слу­гой Фир­сом зри­те­ли раз­гля­ды­ва­ют таб­лич­ки с име­на­ми зна­ме­ни­то­стей, не­ко­гда са­жав­ших здесь виш­не­вые де­рев­ца, слу­ша­ют му­зы­ку в ис­пол­не­нии ор­кест­ра, пьют кофе с пи­рож­ны­ми и иг­ра­ют в рус­ский би­льярд. Впро­чем, суть вовсе не в мод­ной ин­тер­ак­тив­но­сти и оча­ро­ва­нии при­род­ных де­ко­ра­ций, а в той драме, ко­то­рая воз­ник­ла в на­брос­ке спек­так­ля. Ис­то­рия о по­те­ре виш­не­во­го сада стала ис­то­ри­ей мно­го­лет­ней и без­на­деж­ной любви Ло­па­хи­на к Ра­нев­ской.

Oсенью ре­жис­сер со­би­ра­ет­ся пред­ста­вить уже пол­но­цен­ную пре­мье­ру «Виш­не­во­го сада» в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре. Ко­неч­но же, это снова будет спек­такль о любви, ко­то­рую Ло­па­хи­ну надо вы­кор­че­вать из сво­е­го серд­ца, как виш­не­вый сад, чтобы жить даль­ше. А в Лю­би­мов­ке всё за­кон­чи­лось вовсе не вы­руб­кой сада, а на­о­бо­рот, по­сад­кой двух новых де­ре­вьев и тор­же­ствен­ным са­лю­том в честь фе­сти­ва­ля, ко­то­рый толь­ко ро­дил­ся и на­де­ет­ся на дол­гую и счаст­ли­вую жизнь.

Пре­мье­ра «Виш­не­во­го сада» со­сто­ит­ся осе­нью в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре, а пока ор­га­ни­за­то­ры пред­ста­ви­ли эскиз спек­так­ля и место для спе­ци­аль­но­го по­ка­за вы­бра­ли более чем сим­во­лич­ное.

B рам­ках Лет­не­го фе­сти­ва­ля гу­берн­ских те­ат­ров герои Че­хо­ва «ожили» в при­род­ных де­ко­ра­ци­ях — в Лю­би­мов­ке, усадь­бе Ста­ни­слав­ско­го.

Для пуб­ли­ки под от­кры­тым небом ор­га­ни­зо­ва­ны два зри­тель­ных зала. Один — перед домом, в ко­то­ром Чехов и писал пьесу. С на­ча­лом дей­ствия дом ожи­ва­ет: две ко­ляс­ки при­вез­ли Ра­нев­скую с до­мо­чад­ца­ми, окна за­жи­га­ют­ся тёплым све­том, на ве­ран­де и в ком­на­тах вто­ро­го этажа на­чи­на­ют­ся дви­же­ние и раз­го­во­ры.

Дру­гой зри­тель­ный зал устро­и­ли прямо перед виш­не­вым садом. (1) лето, де­рев­ца в нём усы­па­ны неж­ны­ми бе­лы­ми цве­та­ми — ра­бо­та те­ат­раль­ных бу­та­фо­ров. И когда Ра­нев­ская гу­ля­ет среди де­ре­вьев, это вы­гля­дит очень кра­си­во.

Эскиз спек­так­ля на­зван кве­стом: пуб­ли­ке при­хо­дит­ся бро­дить по име­нию. Со­про­вож­да­е­мые слу­гой Фир­сом зри­те­ли раз­гля­ды­ва­ют таб­лич­ки с име­на­ми зна­ме­ни­то­стей, не­ко­гда са­жав­ших здесь виш­не­вые де­рев­ца, слу­ша­ют му­зы­ку в ис­пол­не­нии ор­кест­ра, пьют кофе с пи­рож­ны­ми и иг­ра­ют в рус­ский би­льярд. Впро­чем, суть вовсе не в мод­ной ин­тер­ак­тив­но­сти и оча­ро­ва­нии при­род­ных де­ко­ра­ций, а в той драме, ко­то­рая воз­ник­ла в на­брос­ке спек­так­ля. Ис­то­рия о по­те­ре виш­не­во­го сада стала ис­то­ри­ей мно­го­лет­ней и без­на­деж­ной любви Ло­па­хи­на к Ра­нев­ской.

Oсенью ре­жис­сер со­би­ра­ет­ся пред­ста­вить уже пол­но­цен­ную пре­мье­ру «Виш­не­во­го сада» в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре. Ко­неч­но же, это снова будет спек­такль о любви, ко­то­рую Ло­па­хи­ну надо вы­кор­че­вать из сво­е­го серд­ца, как виш­не­вый сад, чтобы жить даль­ше. А в Лю­би­мов­ке всё за­кон­чи­лось вовсе не вы­руб­кой сада, а на­о­бо­рот, по­сад­кой двух новых де­ре­вьев и тор­же­ствен­ным са­лю­том в честь фе­сти­ва­ля, ко­то­рый толь­ко ро­дил­ся и на­де­ет­ся на дол­гую и счаст­ли­вую жизнь.

Пре­мье­ра «Виш­не­во­го сада» со­сто­ит­ся осе­нью в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре, а пока ор­га­ни­за­то­ры пред­ста­ви­ли эскиз спек­так­ля и место для спе­ци­аль­но­го по­ка­за вы­бра­ли более чем сим­во­лич­ное.

B рам­ках Лет­не­го фе­сти­ва­ля гу­берн­ских те­ат­ров герои Че­хо­ва «ожили» в при­род­ных де­ко­ра­ци­ях — в Лю­би­мов­ке, усадь­бе Ста­ни­слав­ско­го.

Для пуб­ли­ки под от­кры­тым небом ор­га­ни­зо­ва­ны два зри­тель­ных зала. Один — перед домом, в ко­то­ром Чехов и писал пьесу. С на­ча­лом дей­ствия дом ожи­ва­ет: две ко­ляс­ки при­вез­ли Ра­нев­скую с до­мо­чад­ца­ми, окна за­жи­га­ют­ся тёплым све­том, на ве­ран­де и в ком­на­тах вто­ро­го этажа на­чи­на­ют­ся дви­же­ние и раз­го­во­ры.

Дру­гой зри­тель­ный зал устро­и­ли прямо перед виш­не­вым садом. (1) лето, де­рев­ца в нём усы­па­ны неж­ны­ми бе­лы­ми цве­та­ми — ра­бо­та те­ат­раль­ных бу­та­фо­ров. И когда Ра­нев­ская гу­ля­ет среди де­ре­вьев, это вы­гля­дит очень кра­си­во.

Эскиз спек­так­ля на­зван кве­стом: пуб­ли­ке при­хо­дит­ся бро­дить по име­нию. Со­про­вож­да­е­мые слу­гой Фир­сом зри­те­ли раз­гля­ды­ва­ют таб­лич­ки с име­на­ми зна­ме­ни­то­стей, не­ко­гда са­жав­ших здесь виш­не­вые де­рев­ца, слу­ша­ют му­зы­ку в ис­пол­не­нии ор­кест­ра, пьют кофе с пи­рож­ны­ми и иг­ра­ют в рус­ский би­льярд. Впро­чем, суть вовсе не в мод­ной ин­тер­ак­тив­но­сти и оча­ро­ва­нии при­род­ных де­ко­ра­ций, а в той драме, ко­то­рая воз­ник­ла в на­брос­ке спек­так­ля. Ис­то­рия о по­те­ре виш­не­во­го сада стала ис­то­ри­ей мно­го­лет­ней и без­на­деж­ной любви Ло­па­хи­на к Ра­нев­ской.

Oсенью ре­жис­сер со­би­ра­ет­ся пред­ста­вить уже пол­но­цен­ную пре­мье­ру «Виш­не­во­го сада» в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре. Ко­неч­но же, это снова будет спек­такль о любви, ко­то­рую Ло­па­хи­ну надо вы­кор­че­вать из сво­е­го серд­ца, как виш­не­вый сад, чтобы жить даль­ше. А в Лю­би­мов­ке всё за­кон­чи­лось вовсе не вы­руб­кой сада, а на­о­бо­рот, по­сад­кой двух новых де­ре­вьев и тор­же­ствен­ным са­лю­том в честь фе­сти­ва­ля, ко­то­рый толь­ко ро­дил­ся и на­де­ет­ся на дол­гую и счаст­ли­вую жизнь.

Пре­мье­ра «Виш­не­во­го сада» со­сто­ит­ся осе­нью в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре, а пока ор­га­ни­за­то­ры пред­ста­ви­ли эскиз спек­так­ля и место для спе­ци­аль­но­го по­ка­за вы­бра­ли более чем сим­во­лич­ное.

B рам­ках Лет­не­го фе­сти­ва­ля гу­берн­ских те­ат­ров герои Че­хо­ва «ожили» в при­род­ных де­ко­ра­ци­ях — в Лю­би­мов­ке, усадь­бе Ста­ни­слав­ско­го.

Для пуб­ли­ки под от­кры­тым небом ор­га­ни­зо­ва­ны два зри­тель­ных зала. Один — перед домом, в ко­то­ром Чехов и писал пьесу. С на­ча­лом дей­ствия дом ожи­ва­ет: две ко­ляс­ки при­вез­ли Ра­нев­скую с до­мо­чад­ца­ми, окна за­жи­га­ют­ся тёплым све­том, на ве­ран­де и в ком­на­тах вто­ро­го этажа на­чи­на­ют­ся дви­же­ние и раз­го­во­ры.

Дру­гой зри­тель­ный зал устро­и­ли прямо перед виш­не­вым садом. (1) лето, де­рев­ца в нём усы­па­ны неж­ны­ми бе­лы­ми цве­та­ми — ра­бо­та те­ат­раль­ных бу­та­фо­ров. И когда Ра­нев­ская гу­ля­ет среди де­ре­вьев, это вы­гля­дит очень кра­си­во.

Эскиз спек­так­ля на­зван кве­стом: пуб­ли­ке при­хо­дит­ся бро­дить по име­нию. Со­про­вож­да­е­мые слу­гой Фир­сом зри­те­ли раз­гля­ды­ва­ют таб­лич­ки с име­на­ми зна­ме­ни­то­стей, не­ко­гда са­жав­ших здесь виш­не­вые де­рев­ца, слу­ша­ют му­зы­ку в ис­пол­не­нии ор­кест­ра, пьют кофе с пи­рож­ны­ми и иг­ра­ют в рус­ский би­льярд. Впро­чем, суть вовсе не в мод­ной ин­тер­ак­тив­но­сти и оча­ро­ва­нии при­род­ных де­ко­ра­ций, а в той драме, ко­то­рая воз­ник­ла в на­брос­ке спек­так­ля. Ис­то­рия о по­те­ре виш­не­во­го сада стала ис­то­ри­ей мно­го­лет­ней и без­на­деж­ной любви Ло­па­хи­на к Ра­нев­ской.

Oсенью ре­жис­сер со­би­ра­ет­ся пред­ста­вить уже пол­но­цен­ную пре­мье­ру «Виш­не­во­го сада» в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре. Ко­неч­но же, это снова будет спек­такль о любви, ко­то­рую Ло­па­хи­ну надо вы­кор­че­вать из сво­е­го серд­ца, как виш­не­вый сад, чтобы жить даль­ше. А в Лю­би­мов­ке всё за­кон­чи­лось вовсе не вы­руб­кой сада, а на­о­бо­рот, по­сад­кой двух новых де­ре­вьев и тор­же­ствен­ным са­лю­том в честь фе­сти­ва­ля, ко­то­рый толь­ко ро­дил­ся и на­де­ет­ся на дол­гую и счаст­ли­вую жизнь.

Пре­мье­ра «Виш­не­во­го сада» со­сто­ит­ся осе­нью в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре, а пока ор­га­ни­за­то­ры пред­ста­ви­ли эскиз спек­так­ля и место для спе­ци­аль­но­го по­ка­за вы­бра­ли более чем сим­во­лич­ное.

B рам­ках Лет­не­го фе­сти­ва­ля гу­берн­ских те­ат­ров герои Че­хо­ва «ожили» в при­род­ных де­ко­ра­ци­ях — в Лю­би­мов­ке, усадь­бе Ста­ни­слав­ско­го.

Для пуб­ли­ки под от­кры­тым небом ор­га­ни­зо­ва­ны два зри­тель­ных зала. Один — перед домом, в ко­то­ром Чехов и писал пьесу. С на­ча­лом дей­ствия дом ожи­ва­ет: две ко­ляс­ки при­вез­ли Ра­нев­скую с до­мо­чад­ца­ми, окна за­жи­га­ют­ся тёплым све­том, на ве­ран­де и в ком­на­тах вто­ро­го этажа на­чи­на­ют­ся дви­же­ние и раз­го­во­ры.

Дру­гой зри­тель­ный зал устро­и­ли прямо перед виш­не­вым садом. (1) лето, де­рев­ца в нём усы­па­ны неж­ны­ми бе­лы­ми цве­та­ми — ра­бо­та те­ат­раль­ных бу­та­фо­ров. И когда Ра­нев­ская гу­ля­ет среди де­ре­вьев, это вы­гля­дит очень кра­си­во.

Эскиз спек­так­ля на­зван кве­стом: пуб­ли­ке при­хо­дит­ся бро­дить по име­нию. Со­про­вож­да­е­мые слу­гой Фир­сом зри­те­ли раз­гля­ды­ва­ют таб­лич­ки с име­на­ми зна­ме­ни­то­стей, не­ко­гда са­жав­ших здесь виш­не­вые де­рев­ца, слу­ша­ют му­зы­ку в ис­пол­не­нии ор­кест­ра, пьют кофе с пи­рож­ны­ми и иг­ра­ют в рус­ский би­льярд. Впро­чем, суть вовсе не в мод­ной ин­тер­ак­тив­но­сти и оча­ро­ва­нии при­род­ных де­ко­ра­ций, а в той драме, ко­то­рая воз­ник­ла в на­брос­ке спек­так­ля. Ис­то­рия о по­те­ре виш­не­во­го сада стала ис­то­ри­ей мно­го­лет­ней и без­на­деж­ной любви Ло­па­хи­на к Ра­нев­ской.

Oсенью ре­жис­сер со­би­ра­ет­ся пред­ста­вить уже пол­но­цен­ную пре­мье­ру «Виш­не­во­го сада» в Мос­ков­ском Гу­берн­ском те­ат­ре. Ко­неч­но же, это снова будет спек­такль о любви, ко­то­рую Ло­па­хи­ну надо вы­кор­че­вать из сво­е­го серд­ца, как виш­не­вый сад, чтобы жить даль­ше. А в Лю­би­мов­ке всё за­кон­чи­лось вовсе не вы­руб­кой сада, а на­о­бо­рот, по­сад­кой двух новых де­ре­вьев и тор­же­ствен­ным са­лю­том в честь фе­сти­ва­ля, ко­то­рый толь­ко ро­дил­ся и на­де­ет­ся на дол­гую и счаст­ли­вую жизнь.

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».

Tри кома, нос-мор­ков­ка да пу­гов­ки-глаза — вот, ка­за­лось бы, и весь сне­го­вик. Но нет, тра­ди­ции и новые ве­я­ния лепки снеж­ных из­ва­я­ний в раз­ных стра­нах не во всем по­хо­жи.

B целом приёмы лепки сне­го­ви­ка по­хо­жи, по край­ней мере, в стра­нах, чья куль­ту­ра ба­зи­ру­ет­ся на ев­ро­пей­ских тра­ди­ци­ях. База едина и в Рос­сии, и в Ев­ро­пе, и в Се­вер­ной Аме­ри­ке: три снеж­ных шара в си­лу­эте — брюш­ко, грудь и го­ло­ва — да руки из веток или ком­ков снега, в ко­то­рые встав­ля­ет­ся метла (ей, как счи­та­ет­ся, сне­го­вик дол­жен раз­го­нять тучи, делая каж­дый зим­ний день сол­неч­ным). У за­пад­ных «мо­де­лей» встре­ча­ют­ся ноги, ко­то­рые в наших краях никто обыч­но не лепит.

Hо глав­ные раз­ли­чия кро­ют­ся в де­та­лях. Если у нас носом слу­жит ис­клю­чи­тель­но мор­ков­ка (очень редко — со­суль­ка), то на за­па­де ак­тив­но ис­поль­зу­ют и за­мо­ро­жен­ную вишню, и по­ча­ток ку­ку­ру­зы. «Бур­жу­аз­ный» сне­го­вик по ка­но­нам все­гда в ци­лин­дре и с труб­кой, тогда как оте­че­ствен­ный пред­по­чи­та­ет ведро и про­стой рот из ка­муш­ков. А вот уголь­ки, без ко­то­рых сне­го­ви­ков рань­ше нель­зя было пред­ста­вить, се­год­ня уже почти не встре­тишь нигде — па­ро­вое отоп­ле­ние у всех.

Hа ази­ат­ских про­сто­рах, пре­иму­ще­ствен­но в Япо­нии, где и зимы более чем снеж­ные, и сне­го­ви­ков ле­пить очень любят, тра­ди­ции ва­я­ния ан­тро­по­морф­ных зим­них ска­зоч­ных пер­со­на­жей свои. Там сне­го­ви­ки (Юки Да­ру­ма, если на­зы­вать их на языке стра­ны вос­хо­дя­ще­го Солн­ца) ле­пят­ся ис­клю­чи­тель­но из двух шаров: боль­шой ниж­ний пол­но­стью фор­ми­ру­ет ту­ло­ви­ще, ма­лень­кий верх­ний от­ве­ча­ет за го­ло­ву. Такое раз­ли­чие идёт от на­род­ных кукол Да­ру­ма, оли­це­тво­ря­ю­щих ос­но­ва­те­ля дзен-буд­диз­ма и чем-то на­по­ми­на­ю­щих наши оте­че­ствен­ные матрёшки. И даже как-то уди­ви­тель­но ста­но­вит­ся после этого от того, что у нас снеж­ные бабы на матрёшек не по­хо­жи.

При со­зда­нии сне­го­ви­ков, ра­зу­ме­ет­ся, не об­хо­дит­ся без по­сто­ян­но воз­ни­ка­ю­щих ори­ги­наль­ных идей, ко­то­рые се­год­ня, в эпоху Ин­тер­не­та и быст­ро­го рас­про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, об­ре­та­ют по­пу­ляр­ность во всём мире. Мы не будем го­во­рить о «сне­го­ви­ках» из иных ма­те­ри­а­лов (на пля­жах их, на­при­мер, могут сле­пить и из песка) или о снеж­ных скульп­ту­рах ма­сте­ро­ви­тых ху­дож­ни­ков — это не те снеж­ные бабы, ко­то­рых можно встре­тить, про­сто про­гу­ли­ва­ясь по го­ро­ду зим­ним ве­че­ром. А вот сне­го­ви­ки-ре­корд­сме­ны — это уже ин­те­рес­ней. На­при­мер, в 1999 году в го­ро­де Бетел, штат Мэн, сле­пи­ли четырёхтон­но­го сне­го­ви­ка ро­стом в 35 мет­ров, а в 2008 году там же уве­ли­чи­ли его на две тонны и два метра со­от­вет­ствен­но.

Бы­ва­ло даже, что ги­гант­ские празд­нич­ные скульп­ту­ры из снега при­во­ди­ли к ре­зо­нанс­ным скан­да­лам. Как, на­при­мер, в слу­чае со зна­ме­ни­той Сне­год­зил­лой, ко­то­рую с 2005 года каж­дую зиму лепил жи­тель Ан­кори­джа, штат Аляс­ка, по имени Билли Пауер. Пре­одо­лев от­мет­ку в семь мет­ров в вы­со­ту, сне­го­вик вы­звал жа­ло­бы со­се­дей, ко­то­рые опа­са­лись его об­ру­ше­ния на их участ­ки. Мест­ные вла­сти по­ста­но­ви­ли сне­сти сим­вол зимы. Этот слу­чай при­во­дил к ре­гу­ляр­ным про­те­стам снег-ак­ти­ви­стов до тех пор, пока у го­ро­да не сме­нил­ся мэр. Те­перь Билли лепит свою Сне­год­зил­лу на за­кон­ных ос­но­ва­ни­ях.

B Ан­глии при­ня­то ле­пить сне­го­ви­ков толь­ко муж­ско­го пола. Их даже на­зы­ва­ют «снеж­ный муж­чи­на».