Cлу­чи­лось так, что впер­вые о нем, как о вы­да­ю­щем­ся сыне на­ро­да, ка­зах­ские чи­та­те­ли узна­ли спу­стя пять лет после смер­ти са­мо­го Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва.

Pус­ские во­сто­ко­ве­ды, про­грес­сив­ная рус­ская ин­тел­ли­ген­ция Рос­сии знали его на­мно­го рань­ше, с пер­вых шагов его бле­стя­щей ка­рье­ры как ху­дож­ни­ка, пыт­ли­во­го эт­но­гра­фа, фольк­ло­ри­ста, бес­страш­но­го пу­те­ше­ствен­ни­ка и не­исто­во­го ис­сле­до­ва­те­ля ис­то­рии на­ро­дов Во­сто­ка.

Cреди луч­ших людей Рос­сии тех вре­мен у него было не­ма­ло ис­крен­них дру­зей, ко­то­рых глу­бо­ко вол­но­ва­ла судь­ба этого ода­рен­но­го юноши.

Пи­са­те­ли го­во­ри­ли о нем как о та­лант­ли­вом пи­са­те­ле, жур­на­ли­сты — как о бле­стя­щем пуб­ли­ци­сте. Чокан был муд­рым со­цио­ло­гом (1) скру­пу­лез­ным эко­но­ми­стом, утвер­жда­ют дру­гие. О нем пи­са­ли и пишут не толь­ко те, кого вол­ну­ет ис­то­рия Сред­ней Азии и Ка­зах­ста­на, не толь­ко рус­ские во­сто­ко­ве­ды, но и ан­гли­ча­не, фран­цу­зы, немцы, по­то­му что его от­кры­тия, его труды при­над­ле­жат не толь­ко ка­зах­ской нации, ка­зах­ской науке, а в рав­ной мере стали до­сто­я­ни­ем всех.

Hо ничто из на­пи­сан­но­го о нем не ха­рак­те­ри­зу­ет Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва столь полно и ярко, как его труды: стро­ки об ис­то­рии род­ной земли, за­пи­си о про­шлом Азии, на­сто­я­щем и бу­ду­щем сво­е­го на­ро­да, во имя сво­бо­ды и ра­вен­ства, ради ко­то­ро­го он жил и тру­дил­ся.

Eму не было и два­дца­ти лет, когда он пер­вым из среды ис­то­ри­ков, во­сто­ко­ве­дов, ис­сле­до­ва­те­лей ли­те­ра­ту­ры со­брал по кру­пи­цам ве­ли­кий эпос кир­ги­зов «Манас», про­ком­мен­ти­ро­вал и пе­ре­вел его фраг­мен­ты на рус­ский язык.

Зна­ком­ство с тру­да­ми Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва вы­зы­ва­ет удив­ле­ние. Вос­хи­ще­ние вы­зы­ва­ют его мо­ло­дость, пре­дан­ность науке, ве­ли­чие от­кры­тий, муд­рость суж­де­ний.

Чо­ка­на на­зы­ва­ли ге­ни­аль­ным юно­шей. Рус­ские уче­ные, ра­бо­тав­шие рядом с ним, срав­ни­ва­ли его с Пуш­ки­ным, Лер­мон­то­вым, Доб­ро­лю­бо­вым.

«Он мог бы стать ге­ни­аль­ным пи­са­те­лем сво­е­го на­ро­да, если бы среди его со­пле­мен­ни­ков того вре­ме­ни на­шлась чи­та­ю­щая пуб­ли­ка», — с го­ре­чью пи­са­ли его дру­зья по учебе и науке Г. По­та­нин и Н. Яд­рин­цев.

…Он фа­на­тич­но любил свой народ и верил, что его со­пле­мен­ни­ки, со­хра­нив свою на­род­ность, впи­та­ют в себя ев­ро­пей­скую про­све­щен­ность.

…Па­мять че­ло­ве­ка не аб­стракт­ное по­ня­тие. Она тре­бу­ет не­устан­но­го раз­ви­тия. По­это­му мы се­год­ня очень часто мыс­лен­но об­ра­ща­ем­ся к делам наших пред­ков, по­доб­ных Ч. Ва­ли­ха­но­ву.

Cлу­чи­лось так, что впер­вые о нем, как о вы­да­ю­щем­ся сыне на­ро­да, ка­зах­ские чи­та­те­ли узна­ли спу­стя пять лет после смер­ти са­мо­го Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва.

Pус­ские во­сто­ко­ве­ды, про­грес­сив­ная рус­ская ин­тел­ли­ген­ция Рос­сии знали его на­мно­го рань­ше, с пер­вых шагов его бле­стя­щей ка­рье­ры как ху­дож­ни­ка, пыт­ли­во­го эт­но­гра­фа, фольк­ло­ри­ста, бес­страш­но­го пу­те­ше­ствен­ни­ка и не­исто­во­го ис­сле­до­ва­те­ля ис­то­рии на­ро­дов Во­сто­ка.

Cреди луч­ших людей Рос­сии тех вре­мен у него было не­ма­ло ис­крен­них дру­зей, ко­то­рых глу­бо­ко вол­но­ва­ла судь­ба этого ода­рен­но­го юноши.

Пи­са­те­ли го­во­ри­ли о нем как о та­лант­ли­вом пи­са­те­ле, жур­на­ли­сты — как о бле­стя­щем пуб­ли­ци­сте. Чокан был муд­рым со­цио­ло­гом (1) скру­пу­лез­ным эко­но­ми­стом, утвер­жда­ют дру­гие. О нем пи­са­ли и пишут не толь­ко те, кого вол­ну­ет ис­то­рия Сред­ней Азии и Ка­зах­ста­на, не толь­ко рус­ские во­сто­ко­ве­ды, но и ан­гли­ча­не, фран­цу­зы, немцы, по­то­му что его от­кры­тия, его труды при­над­ле­жат не толь­ко ка­зах­ской нации, ка­зах­ской науке, а в рав­ной мере стали до­сто­я­ни­ем всех.

Hо ничто из на­пи­сан­но­го о нем не ха­рак­те­ри­зу­ет Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва столь полно и ярко, как его труды: стро­ки об ис­то­рии род­ной земли, за­пи­си о про­шлом Азии, на­сто­я­щем и бу­ду­щем сво­е­го на­ро­да, во имя сво­бо­ды и ра­вен­ства, ради ко­то­ро­го он жил и тру­дил­ся.

Eму не было и два­дца­ти лет, когда он пер­вым из среды ис­то­ри­ков, во­сто­ко­ве­дов, ис­сле­до­ва­те­лей ли­те­ра­ту­ры со­брал по кру­пи­цам ве­ли­кий эпос кир­ги­зов «Манас», про­ком­мен­ти­ро­вал и пе­ре­вел его фраг­мен­ты на рус­ский язык.

Зна­ком­ство с тру­да­ми Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва вы­зы­ва­ет удив­ле­ние. Вос­хи­ще­ние вы­зы­ва­ют его мо­ло­дость, пре­дан­ность науке, ве­ли­чие от­кры­тий, муд­рость суж­де­ний.

Чо­ка­на на­зы­ва­ли ге­ни­аль­ным юно­шей. Рус­ские уче­ные, ра­бо­тав­шие рядом с ним, срав­ни­ва­ли его с Пуш­ки­ным, Лер­мон­то­вым, Доб­ро­лю­бо­вым.

«Он мог бы стать ге­ни­аль­ным пи­са­те­лем сво­е­го на­ро­да, если бы среди его со­пле­мен­ни­ков того вре­ме­ни на­шлась чи­та­ю­щая пуб­ли­ка», — с го­ре­чью пи­са­ли его дру­зья по учебе и науке Г. По­та­нин и Н. Яд­рин­цев.

…Он фа­на­тич­но любил свой народ и верил, что его со­пле­мен­ни­ки, со­хра­нив свою на­род­ность, впи­та­ют в себя ев­ро­пей­скую про­све­щен­ность.

…Па­мять че­ло­ве­ка не аб­стракт­ное по­ня­тие. Она тре­бу­ет не­устан­но­го раз­ви­тия. По­это­му мы се­год­ня очень часто мыс­лен­но об­ра­ща­ем­ся к делам наших пред­ков, по­доб­ных Ч. Ва­ли­ха­но­ву.

Cлу­чи­лось так, что впер­вые о нем, как о вы­да­ю­щем­ся сыне на­ро­да, ка­зах­ские чи­та­те­ли узна­ли спу­стя пять лет после смер­ти са­мо­го Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва.

Pус­ские во­сто­ко­ве­ды, про­грес­сив­ная рус­ская ин­тел­ли­ген­ция Рос­сии знали его на­мно­го рань­ше, с пер­вых шагов его бле­стя­щей ка­рье­ры как ху­дож­ни­ка, пыт­ли­во­го эт­но­гра­фа, фольк­ло­ри­ста, бес­страш­но­го пу­те­ше­ствен­ни­ка и не­исто­во­го ис­сле­до­ва­те­ля ис­то­рии на­ро­дов Во­сто­ка.

Cреди луч­ших людей Рос­сии тех вре­мен у него было не­ма­ло ис­крен­них дру­зей, ко­то­рых глу­бо­ко вол­но­ва­ла судь­ба этого ода­рен­но­го юноши.

Пи­са­те­ли го­во­ри­ли о нем как о та­лант­ли­вом пи­са­те­ле, жур­на­ли­сты — как о бле­стя­щем пуб­ли­ци­сте. Чокан был муд­рым со­цио­ло­гом (1) скру­пу­лез­ным эко­но­ми­стом, утвер­жда­ют дру­гие. О нем пи­са­ли и пишут не толь­ко те, кого вол­ну­ет ис­то­рия Сред­ней Азии и Ка­зах­ста­на, не толь­ко рус­ские во­сто­ко­ве­ды, но и ан­гли­ча­не, фран­цу­зы, немцы, по­то­му что его от­кры­тия, его труды при­над­ле­жат не толь­ко ка­зах­ской нации, ка­зах­ской науке, а в рав­ной мере стали до­сто­я­ни­ем всех.

Hо ничто из на­пи­сан­но­го о нем не ха­рак­те­ри­зу­ет Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва столь полно и ярко, как его труды: стро­ки об ис­то­рии род­ной земли, за­пи­си о про­шлом Азии, на­сто­я­щем и бу­ду­щем сво­е­го на­ро­да, во имя сво­бо­ды и ра­вен­ства, ради ко­то­ро­го он жил и тру­дил­ся.

Eму не было и два­дца­ти лет, когда он пер­вым из среды ис­то­ри­ков, во­сто­ко­ве­дов, ис­сле­до­ва­те­лей ли­те­ра­ту­ры со­брал по кру­пи­цам ве­ли­кий эпос кир­ги­зов «Манас», про­ком­мен­ти­ро­вал и пе­ре­вел его фраг­мен­ты на рус­ский язык.

Зна­ком­ство с тру­да­ми Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва вы­зы­ва­ет удив­ле­ние. Вос­хи­ще­ние вы­зы­ва­ют его мо­ло­дость, пре­дан­ность науке, ве­ли­чие от­кры­тий, муд­рость суж­де­ний.

Чо­ка­на на­зы­ва­ли ге­ни­аль­ным юно­шей. Рус­ские уче­ные, ра­бо­тав­шие рядом с ним, срав­ни­ва­ли его с Пуш­ки­ным, Лер­мон­то­вым, Доб­ро­лю­бо­вым.

«Он мог бы стать ге­ни­аль­ным пи­са­те­лем сво­е­го на­ро­да, если бы среди его со­пле­мен­ни­ков того вре­ме­ни на­шлась чи­та­ю­щая пуб­ли­ка», — с го­ре­чью пи­са­ли его дру­зья по учебе и науке Г. По­та­нин и Н. Яд­рин­цев.

…Он фа­на­тич­но любил свой народ и верил, что его со­пле­мен­ни­ки, со­хра­нив свою на­род­ность, впи­та­ют в себя ев­ро­пей­скую про­све­щен­ность.

…Па­мять че­ло­ве­ка не аб­стракт­ное по­ня­тие. Она тре­бу­ет не­устан­но­го раз­ви­тия. По­это­му мы се­год­ня очень часто мыс­лен­но об­ра­ща­ем­ся к делам наших пред­ков, по­доб­ных Ч. Ва­ли­ха­но­ву.

Cлу­чи­лось так, что впер­вые о нем, как о вы­да­ю­щем­ся сыне на­ро­да, ка­зах­ские чи­та­те­ли узна­ли спу­стя пять лет после смер­ти са­мо­го Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва.

Pус­ские во­сто­ко­ве­ды, про­грес­сив­ная рус­ская ин­тел­ли­ген­ция Рос­сии знали его на­мно­го рань­ше, с пер­вых шагов его бле­стя­щей ка­рье­ры как ху­дож­ни­ка, пыт­ли­во­го эт­но­гра­фа, фольк­ло­ри­ста, бес­страш­но­го пу­те­ше­ствен­ни­ка и не­исто­во­го ис­сле­до­ва­те­ля ис­то­рии на­ро­дов Во­сто­ка.

Cреди луч­ших людей Рос­сии тех вре­мен у него было не­ма­ло ис­крен­них дру­зей, ко­то­рых глу­бо­ко вол­но­ва­ла судь­ба этого ода­рен­но­го юноши.

Пи­са­те­ли го­во­ри­ли о нем как о та­лант­ли­вом пи­са­те­ле, жур­на­ли­сты — как о бле­стя­щем пуб­ли­ци­сте. Чокан был муд­рым со­цио­ло­гом (1) скру­пу­лез­ным эко­но­ми­стом, утвер­жда­ют дру­гие. О нем пи­са­ли и пишут не толь­ко те, кого вол­ну­ет ис­то­рия Сред­ней Азии и Ка­зах­ста­на, не толь­ко рус­ские во­сто­ко­ве­ды, но и ан­гли­ча­не, фран­цу­зы, немцы, по­то­му что его от­кры­тия, его труды при­над­ле­жат не толь­ко ка­зах­ской нации, ка­зах­ской науке, а в рав­ной мере стали до­сто­я­ни­ем всех.

Hо ничто из на­пи­сан­но­го о нем не ха­рак­те­ри­зу­ет Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва столь полно и ярко, как его труды: стро­ки об ис­то­рии род­ной земли, за­пи­си о про­шлом Азии, на­сто­я­щем и бу­ду­щем сво­е­го на­ро­да, во имя сво­бо­ды и ра­вен­ства, ради ко­то­ро­го он жил и тру­дил­ся.

Eму не было и два­дца­ти лет, когда он пер­вым из среды ис­то­ри­ков, во­сто­ко­ве­дов, ис­сле­до­ва­те­лей ли­те­ра­ту­ры со­брал по кру­пи­цам ве­ли­кий эпос кир­ги­зов «Манас», про­ком­мен­ти­ро­вал и пе­ре­вел его фраг­мен­ты на рус­ский язык.

Зна­ком­ство с тру­да­ми Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва вы­зы­ва­ет удив­ле­ние. Вос­хи­ще­ние вы­зы­ва­ют его мо­ло­дость, пре­дан­ность науке, ве­ли­чие от­кры­тий, муд­рость суж­де­ний.

Чо­ка­на на­зы­ва­ли ге­ни­аль­ным юно­шей. Рус­ские уче­ные, ра­бо­тав­шие рядом с ним, срав­ни­ва­ли его с Пуш­ки­ным, Лер­мон­то­вым, Доб­ро­лю­бо­вым.

«Он мог бы стать ге­ни­аль­ным пи­са­те­лем сво­е­го на­ро­да, если бы среди его со­пле­мен­ни­ков того вре­ме­ни на­шлась чи­та­ю­щая пуб­ли­ка», — с го­ре­чью пи­са­ли его дру­зья по учебе и науке Г. По­та­нин и Н. Яд­рин­цев.

…Он фа­на­тич­но любил свой народ и верил, что его со­пле­мен­ни­ки, со­хра­нив свою на­род­ность, впи­та­ют в себя ев­ро­пей­скую про­све­щен­ность.

…Па­мять че­ло­ве­ка не аб­стракт­ное по­ня­тие. Она тре­бу­ет не­устан­но­го раз­ви­тия. По­это­му мы се­год­ня очень часто мыс­лен­но об­ра­ща­ем­ся к делам наших пред­ков, по­доб­ных Ч. Ва­ли­ха­но­ву.

Cлу­чи­лось так, что впер­вые о нем, как о вы­да­ю­щем­ся сыне на­ро­да, ка­зах­ские чи­та­те­ли узна­ли спу­стя пять лет после смер­ти са­мо­го Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва.

Pус­ские во­сто­ко­ве­ды, про­грес­сив­ная рус­ская ин­тел­ли­ген­ция Рос­сии знали его на­мно­го рань­ше, с пер­вых шагов его бле­стя­щей ка­рье­ры как ху­дож­ни­ка, пыт­ли­во­го эт­но­гра­фа, фольк­ло­ри­ста, бес­страш­но­го пу­те­ше­ствен­ни­ка и не­исто­во­го ис­сле­до­ва­те­ля ис­то­рии на­ро­дов Во­сто­ка.

Cреди луч­ших людей Рос­сии тех вре­мен у него было не­ма­ло ис­крен­них дру­зей, ко­то­рых глу­бо­ко вол­но­ва­ла судь­ба этого ода­рен­но­го юноши.

Пи­са­те­ли го­во­ри­ли о нем как о та­лант­ли­вом пи­са­те­ле, жур­на­ли­сты — как о бле­стя­щем пуб­ли­ци­сте. Чокан был муд­рым со­цио­ло­гом (1) скру­пу­лез­ным эко­но­ми­стом, утвер­жда­ют дру­гие. О нем пи­са­ли и пишут не толь­ко те, кого вол­ну­ет ис­то­рия Сред­ней Азии и Ка­зах­ста­на, не толь­ко рус­ские во­сто­ко­ве­ды, но и ан­гли­ча­не, фран­цу­зы, немцы, по­то­му что его от­кры­тия, его труды при­над­ле­жат не толь­ко ка­зах­ской нации, ка­зах­ской науке, а в рав­ной мере стали до­сто­я­ни­ем всех.

Hо ничто из на­пи­сан­но­го о нем не ха­рак­те­ри­зу­ет Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва столь полно и ярко, как его труды: стро­ки об ис­то­рии род­ной земли, за­пи­си о про­шлом Азии, на­сто­я­щем и бу­ду­щем сво­е­го на­ро­да, во имя сво­бо­ды и ра­вен­ства, ради ко­то­ро­го он жил и тру­дил­ся.

Eму не было и два­дца­ти лет, когда он пер­вым из среды ис­то­ри­ков, во­сто­ко­ве­дов, ис­сле­до­ва­те­лей ли­те­ра­ту­ры со­брал по кру­пи­цам ве­ли­кий эпос кир­ги­зов «Манас», про­ком­мен­ти­ро­вал и пе­ре­вел его фраг­мен­ты на рус­ский язык.

Зна­ком­ство с тру­да­ми Чо­ка­на Ва­ли­ха­но­ва вы­зы­ва­ет удив­ле­ние. Вос­хи­ще­ние вы­зы­ва­ют его мо­ло­дость, пре­дан­ность науке, ве­ли­чие от­кры­тий, муд­рость суж­де­ний.

Чо­ка­на на­зы­ва­ли ге­ни­аль­ным юно­шей. Рус­ские уче­ные, ра­бо­тав­шие рядом с ним, срав­ни­ва­ли его с Пуш­ки­ным, Лер­мон­то­вым, Доб­ро­лю­бо­вым.

«Он мог бы стать ге­ни­аль­ным пи­са­те­лем сво­е­го на­ро­да, если бы среди его со­пле­мен­ни­ков того вре­ме­ни на­шлась чи­та­ю­щая пуб­ли­ка», — с го­ре­чью пи­са­ли его дру­зья по учебе и науке Г. По­та­нин и Н. Яд­рин­цев.

…Он фа­на­тич­но любил свой народ и верил, что его со­пле­мен­ни­ки, со­хра­нив свою на­род­ность, впи­та­ют в себя ев­ро­пей­скую про­све­щен­ность.

…Па­мять че­ло­ве­ка не аб­стракт­ное по­ня­тие. Она тре­бу­ет не­устан­но­го раз­ви­тия. По­это­му мы се­год­ня очень часто мыс­лен­но об­ра­ща­ем­ся к делам наших пред­ков, по­доб­ных Ч. Ва­ли­ха­но­ву.

1. Мно­гие даже не по­до­зре­ва­ют о том, что во­круг нас есть мно­же­ство пред­ме­тов, ко­то­рые имеют уди­ви­тель­ные свой­ства. В 1994 году боль­шое зем­ле­тря­се­ние уда­ри­ло близ Лос-Ан­дже­ле­са. Такие зем­ле­тря­се­ния за­став­ля­ют нас за­ду­мать­ся. На­сколь­ко твер­дая земля под на­ши­ми но­га­ми? Что во­об­ще зна­чит по­ня­тие твер­до­сти?

2. Ка­мен­но­уголь­ный пек (смола) ка­жет­ся твер­дым, но это не так. На самом деле он яв­ля­ет­ся очень вяз­кой жид­ко­стью, т. е. он жид­кий. Вяз­кость — это мера со­про­тив­ле­ния рас­те­ка­нию. Олив­ко­вое масло при­мер­но в 100 раз вязче воды, а мед в 100 раз вязче масла. Вяз­кость пека боль­ше вяз­ко­сти воды в 230 мил­ли­ар­дов раз. В Клив­ленд­ском уни­вер­си­те­те над пеком про­во­дит­ся самый про­дол­жи­тель­ный в мире экс­пе­ри­мент. В 1927 году пек был по­ме­щен в во­рон­ку. За 90 лет из нее упало всего 9 ка­пель. Никто не при­сут­ство­вал при па­де­нии капли. В 1988 году хра­ни­тель экс­пе­ри­мен­та Джон Мейн­стон был бли­зок к тому, чтобы уви­деть, как па­да­ет капля. Он вышел из ком­на­ты, чтобы на­лить себе чаю и про­пу­стил за­вет­ный мо­мент. Вы мо­же­те на­блю­дать за этим экс­пе­ри­мен­том он­лайн, но так как по­след­няя капля упала а 2014 гаду, то вряд ли Вам удаст­ся в бли­жай­шие годы уви­деть за­вет­ное па­де­ние.

3. Дру­гое ве­ще­ство, ко­то­рое яв­ля­ет­ся вяз­кой жид­ко­стью, — это стек­ло. Стек­ло не­обыч­но тем, что оно яв­ля­ет­ся аморф­ным телом. Стек­ло охла­жда­ет­ся на­столь­ко быст­ро, что при пе­ре­хо­де из жид­ко­го в «твер­дое» со­сто­я­ние, мо­ле­ку­лы не имеют вре­ме­ни вы­стро­ить­ся в упо­ря­до­чен­ную кри­стал­ли­че­скую струк­ту­ру. Ви­зу­аль­но твер­дым стек­ло де­ла­ют атомы или мо­ле­ку­лы, ко­то­рые на­столь­ко силь­но скреп­ле­ны друг с дру­гом хи­ми­че­ски, что они не могут про­скаль­зы­вать рядом с дру­ги­ми. ______ от­сут­ствие упо­ря­до­чен­ной кри­стал­ли­че­ской струк­ту­ры де­ла­ет стек­ло все же жид­ким, даже когда оно на­хо­дит­ся в ви­зу­аль­но твер­дом со­сто­я­нии. Имен­но из-за того, что стек­ло на самом деле жид­кое, в окон­ных рамах в ста­рых домах хо­ро­шо за­мет­но, что стек­ла тонь­ше ввер­ху, чем внизу. Это свя­за­но с тем, что не­ко­то­рая часть стек­ла за дол­гие годы уже стек­ла свер­ху вниз. По­это­му в таких домах окна дре­без­жат в рамах, ведь ввер­ху они уже тонь­ше, чем под­го­тов­лен­ный для них зазор.

4. Что мы знаем про внут­рен­нюю часть Земли? Под зем­ной корой на­хо­дит­ся ман­тия, ко­то­рая от­ве­ча­ет за дви­же­ние тек­то­ни­че­ских плит и зем­ле­тря­се­ния. Твер­дая она иди жид­кая? Мы ни­ко­гда не смо­жем уви­деть ман­тию на­пря­мую, но можем на­блю­дать лаву, ко­то­рая яв­ля­ет­ся рас­ка­лен­ным кам­нем. Можно пред­ста­вить, что ман­тия очень на нее по­хо­жа. Ман­тия долж­на быть жид­кой, по­то­му что ей нужно течь. На самом деле — нет, по­то­му что ман­тия яв­ля­ет­ся твер­дым телом. Волны с дви­га­тель­ным зем­ле­тря­се­ни­ем могут рас­про­стра­нять­ся сквозь ман­тию, но эти волны могут пе­ре­дви­гать­ся сквозь жид­ко­сти, что яв­ля­ет­ся под­твер­жде­ни­ем ее твер­до­сти. Каким же об­ра­зом твер­дый ка­мень течет? Ответ на­хо­дит­ся в не­иде­аль­но­сти кри­стал­лов, у ко­то­рых может не хва­тать не­сколь­ких ато­мов. Вяз­кость ман­тии по­хо­дит на вяз­кость стек­ла, толь­ко на не­сколь­ко по­ряд­ков выше. Ман­тия ста­но­вит­ся по­хо­жа на жид­кость, но толь­ко в гео­ло­ги­че­ские от­рез­ки вре­ме­ни. Пек — это

жид­кость, ко­то­рая может течь так мед­лен­но, что ка­жет­ся твер­дым телом. А ман­тия земли — это твер­дое тело, ко­то­рое ведет себя как жид­кость, если по­до­ждать до­ста­точ­но долго.

5. Твер­дость и пла­стич­ность не имеет аб­со­лют­но­го зна­че­ния, а толь­ко от­но­си­тель­ное. И все тела на самом деле од­но­вре­мен­но жид­кие и твер­дые.

1. Мно­гие даже не по­до­зре­ва­ют о том, что во­круг нас есть мно­же­ство пред­ме­тов, ко­то­рые имеют уди­ви­тель­ные свой­ства. В 1994 году боль­шое зем­ле­тря­се­ние уда­ри­ло близ Лос-Ан­дже­ле­са. Такие зем­ле­тря­се­ния за­став­ля­ют нас за­ду­мать­ся. На­сколь­ко твер­дая земля под на­ши­ми но­га­ми? Что во­об­ще зна­чит по­ня­тие твер­до­сти?

2. Ка­мен­но­уголь­ный пек (смола) ка­жет­ся твер­дым, но это не так. На самом деле он яв­ля­ет­ся очень вяз­кой жид­ко­стью, т. е. он жид­кий. Вяз­кость — это мера со­про­тив­ле­ния рас­те­ка­нию. Олив­ко­вое масло при­мер­но в 100 раз вязче воды, а мед в 100 раз вязче масла. Вяз­кость пека боль­ше вяз­ко­сти воды в 230 мил­ли­ар­дов раз. В Клив­ленд­ском уни­вер­си­те­те над пеком про­во­дит­ся самый про­дол­жи­тель­ный в мире экс­пе­ри­мент. В 1927 году пек был по­ме­щен в во­рон­ку. За 90 лет из нее упало всего 9 ка­пель. Никто не при­сут­ство­вал при па­де­нии капли. В 1988 году хра­ни­тель экс­пе­ри­мен­та Джон Мейн­стон был бли­зок к тому, чтобы уви­деть, как па­да­ет капля. Он вышел из ком­на­ты, чтобы на­лить себе чаю и про­пу­стил за­вет­ный мо­мент. Вы мо­же­те на­блю­дать за этим экс­пе­ри­мен­том он­лайн, но так как по­след­няя капля упала а 2014 гаду, то вряд ли Вам удаст­ся в бли­жай­шие годы уви­деть за­вет­ное па­де­ние.

3. Дру­гое ве­ще­ство, ко­то­рое яв­ля­ет­ся вяз­кой жид­ко­стью, — это стек­ло. Стек­ло не­обыч­но тем, что оно яв­ля­ет­ся аморф­ным телом. Стек­ло охла­жда­ет­ся на­столь­ко быст­ро, что при пе­ре­хо­де из жид­ко­го в «твер­дое» со­сто­я­ние, мо­ле­ку­лы не имеют вре­ме­ни вы­стро­ить­ся в упо­ря­до­чен­ную кри­стал­ли­че­скую струк­ту­ру. Ви­зу­аль­но твер­дым стек­ло де­ла­ют атомы или мо­ле­ку­лы, ко­то­рые на­столь­ко силь­но скреп­ле­ны друг с дру­гом хи­ми­че­ски, что они не могут про­скаль­зы­вать рядом с дру­ги­ми. ______ от­сут­ствие упо­ря­до­чен­ной кри­стал­ли­че­ской струк­ту­ры де­ла­ет стек­ло все же жид­ким, даже когда оно на­хо­дит­ся в ви­зу­аль­но твер­дом со­сто­я­нии. Имен­но из-за того, что стек­ло на самом деле жид­кое, в окон­ных рамах в ста­рых домах хо­ро­шо за­мет­но, что стек­ла тонь­ше ввер­ху, чем внизу. Это свя­за­но с тем, что не­ко­то­рая часть стек­ла за дол­гие годы уже стек­ла свер­ху вниз. По­это­му в таких домах окна дре­без­жат в рамах, ведь ввер­ху они уже тонь­ше, чем под­го­тов­лен­ный для них зазор.

4. Что мы знаем про внут­рен­нюю часть Земли? Под зем­ной корой на­хо­дит­ся ман­тия, ко­то­рая от­ве­ча­ет за дви­же­ние тек­то­ни­че­ских плит и зем­ле­тря­се­ния. Твер­дая она иди жид­кая? Мы ни­ко­гда не смо­жем уви­деть ман­тию на­пря­мую, но можем на­блю­дать лаву, ко­то­рая яв­ля­ет­ся рас­ка­лен­ным кам­нем. Можно пред­ста­вить, что ман­тия очень на нее по­хо­жа. Ман­тия долж­на быть жид­кой, по­то­му что ей нужно течь. На самом деле — нет, по­то­му что ман­тия яв­ля­ет­ся твер­дым телом. Волны с дви­га­тель­ным зем­ле­тря­се­ни­ем могут рас­про­стра­нять­ся сквозь ман­тию, но эти волны могут пе­ре­дви­гать­ся сквозь жид­ко­сти, что яв­ля­ет­ся под­твер­жде­ни­ем ее твер­до­сти. Каким же об­ра­зом твер­дый ка­мень течет? Ответ на­хо­дит­ся в не­иде­аль­но­сти кри­стал­лов, у ко­то­рых может не хва­тать не­сколь­ких ато­мов. Вяз­кость ман­тии по­хо­дит на вяз­кость стек­ла, толь­ко на не­сколь­ко по­ряд­ков выше. Ман­тия ста­но­вит­ся по­хо­жа на жид­кость, но толь­ко в гео­ло­ги­че­ские от­рез­ки вре­ме­ни. Пек — это

жид­кость, ко­то­рая может течь так мед­лен­но, что ка­жет­ся твер­дым телом. А ман­тия земли — это твер­дое тело, ко­то­рое ведет себя как жид­кость, если по­до­ждать до­ста­точ­но долго.

5. Твер­дость и пла­стич­ность не имеет аб­со­лют­но­го зна­че­ния, а толь­ко от­но­си­тель­ное. И все тела на самом деле од­но­вре­мен­но жид­кие и твер­дые.

1. Мно­гие даже не по­до­зре­ва­ют о том, что во­круг нас есть мно­же­ство пред­ме­тов, ко­то­рые имеют уди­ви­тель­ные свой­ства. В 1994 году боль­шое зем­ле­тря­се­ние уда­ри­ло близ Лос-Ан­дже­ле­са. Такие зем­ле­тря­се­ния за­став­ля­ют нас за­ду­мать­ся. На­сколь­ко твер­дая земля под на­ши­ми но­га­ми? Что во­об­ще зна­чит по­ня­тие твер­до­сти?

2. Ка­мен­но­уголь­ный пек (смола) ка­жет­ся твер­дым, но это не так. На самом деле он яв­ля­ет­ся очень вяз­кой жид­ко­стью, т. е. он жид­кий. Вяз­кость — это мера со­про­тив­ле­ния рас­те­ка­нию. Олив­ко­вое масло при­мер­но в 100 раз вязче воды, а мед в 100 раз вязче масла. Вяз­кость пека боль­ше вяз­ко­сти воды в 230 мил­ли­ар­дов раз. В Клив­ленд­ском уни­вер­си­те­те над пеком про­во­дит­ся самый про­дол­жи­тель­ный в мире экс­пе­ри­мент. В 1927 году пек был по­ме­щен в во­рон­ку. За 90 лет из нее упало всего 9 ка­пель. Никто не при­сут­ство­вал при па­де­нии капли. В 1988 году хра­ни­тель экс­пе­ри­мен­та Джон Мейн­стон был бли­зок к тому, чтобы уви­деть, как па­да­ет капля. Он вышел из ком­на­ты, чтобы на­лить себе чаю и про­пу­стил за­вет­ный мо­мент. Вы мо­же­те на­блю­дать за этим экс­пе­ри­мен­том он­лайн, но так как по­след­няя капля упала а 2014 гаду, то вряд ли Вам удаст­ся в бли­жай­шие годы уви­деть за­вет­ное па­де­ние.

3. Дру­гое ве­ще­ство, ко­то­рое яв­ля­ет­ся вяз­кой жид­ко­стью, — это стек­ло. Стек­ло не­обыч­но тем, что оно яв­ля­ет­ся аморф­ным телом. Стек­ло охла­жда­ет­ся на­столь­ко быст­ро, что при пе­ре­хо­де из жид­ко­го в «твер­дое» со­сто­я­ние, мо­ле­ку­лы не имеют вре­ме­ни вы­стро­ить­ся в упо­ря­до­чен­ную кри­стал­ли­че­скую струк­ту­ру. Ви­зу­аль­но твер­дым стек­ло де­ла­ют атомы или мо­ле­ку­лы, ко­то­рые на­столь­ко силь­но скреп­ле­ны друг с дру­гом хи­ми­че­ски, что они не могут про­скаль­зы­вать рядом с дру­ги­ми. ______ от­сут­ствие упо­ря­до­чен­ной кри­стал­ли­че­ской струк­ту­ры де­ла­ет стек­ло все же жид­ким, даже когда оно на­хо­дит­ся в ви­зу­аль­но твер­дом со­сто­я­нии. Имен­но из-за того, что стек­ло на самом деле жид­кое, в окон­ных рамах в ста­рых домах хо­ро­шо за­мет­но, что стек­ла тонь­ше ввер­ху, чем внизу. Это свя­за­но с тем, что не­ко­то­рая часть стек­ла за дол­гие годы уже стек­ла свер­ху вниз. По­это­му в таких домах окна дре­без­жат в рамах, ведь ввер­ху они уже тонь­ше, чем под­го­тов­лен­ный для них зазор.

4. Что мы знаем про внут­рен­нюю часть Земли? Под зем­ной корой на­хо­дит­ся ман­тия, ко­то­рая от­ве­ча­ет за дви­же­ние тек­то­ни­че­ских плит и зем­ле­тря­се­ния. Твер­дая она иди жид­кая? Мы ни­ко­гда не смо­жем уви­деть ман­тию на­пря­мую, но можем на­блю­дать лаву, ко­то­рая яв­ля­ет­ся рас­ка­лен­ным кам­нем. Можно пред­ста­вить, что ман­тия очень на нее по­хо­жа. Ман­тия долж­на быть жид­кой, по­то­му что ей нужно течь. На самом деле — нет, по­то­му что ман­тия яв­ля­ет­ся твер­дым телом. Волны с дви­га­тель­ным зем­ле­тря­се­ни­ем могут рас­про­стра­нять­ся сквозь ман­тию, но эти волны могут пе­ре­дви­гать­ся сквозь жид­ко­сти, что яв­ля­ет­ся под­твер­жде­ни­ем ее твер­до­сти. Каким же об­ра­зом твер­дый ка­мень течет? Ответ на­хо­дит­ся в не­иде­аль­но­сти кри­стал­лов, у ко­то­рых может не хва­тать не­сколь­ких ато­мов. Вяз­кость ман­тии по­хо­дит на вяз­кость стек­ла, толь­ко на не­сколь­ко по­ряд­ков выше. Ман­тия ста­но­вит­ся по­хо­жа на жид­кость, но толь­ко в гео­ло­ги­че­ские от­рез­ки вре­ме­ни. Пек — это

жид­кость, ко­то­рая может течь так мед­лен­но, что ка­жет­ся твер­дым телом. А ман­тия земли — это твер­дое тело, ко­то­рое ведет себя как жид­кость, если по­до­ждать до­ста­точ­но долго.

5. Твер­дость и пла­стич­ность не имеет аб­со­лют­но­го зна­че­ния, а толь­ко от­но­си­тель­ное. И все тела на самом деле од­но­вре­мен­но жид­кие и твер­дые.

1. Мно­гие даже не по­до­зре­ва­ют о том, что во­круг нас есть мно­же­ство пред­ме­тов, ко­то­рые имеют уди­ви­тель­ные свой­ства. В 1994 году боль­шое зем­ле­тря­се­ние уда­ри­ло близ Лос-Ан­дже­ле­са. Такие зем­ле­тря­се­ния за­став­ля­ют нас за­ду­мать­ся. На­сколь­ко твер­дая земля под на­ши­ми но­га­ми? Что во­об­ще зна­чит по­ня­тие твер­до­сти?

2. Ка­мен­но­уголь­ный пек (смола) ка­жет­ся твер­дым, но это не так. На самом деле он яв­ля­ет­ся очень вяз­кой жид­ко­стью, т. е. он жид­кий. Вяз­кость — это мера со­про­тив­ле­ния рас­те­ка­нию. Олив­ко­вое масло при­мер­но в 100 раз вязче воды, а мед в 100 раз вязче масла. Вяз­кость пека боль­ше вяз­ко­сти воды в 230 мил­ли­ар­дов раз. В Клив­ленд­ском уни­вер­си­те­те над пеком про­во­дит­ся самый про­дол­жи­тель­ный в мире экс­пе­ри­мент. В 1927 году пек был по­ме­щен в во­рон­ку. За 90 лет из нее упало всего 9 ка­пель. Никто не при­сут­ство­вал при па­де­нии капли. В 1988 году хра­ни­тель экс­пе­ри­мен­та Джон Мейн­стон был бли­зок к тому, чтобы уви­деть, как па­да­ет капля. Он вышел из ком­на­ты, чтобы на­лить себе чаю и про­пу­стил за­вет­ный мо­мент. Вы мо­же­те на­блю­дать за этим экс­пе­ри­мен­том он­лайн, но так как по­след­няя капля упала а 2014 гаду, то вряд ли Вам удаст­ся в бли­жай­шие годы уви­деть за­вет­ное па­де­ние.

3. Дру­гое ве­ще­ство, ко­то­рое яв­ля­ет­ся вяз­кой жид­ко­стью, — это стек­ло. Стек­ло не­обыч­но тем, что оно яв­ля­ет­ся аморф­ным телом. Стек­ло охла­жда­ет­ся на­столь­ко быст­ро, что при пе­ре­хо­де из жид­ко­го в «твер­дое» со­сто­я­ние, мо­ле­ку­лы не имеют вре­ме­ни вы­стро­ить­ся в упо­ря­до­чен­ную кри­стал­ли­че­скую струк­ту­ру. Ви­зу­аль­но твер­дым стек­ло де­ла­ют атомы или мо­ле­ку­лы, ко­то­рые на­столь­ко силь­но скреп­ле­ны друг с дру­гом хи­ми­че­ски, что они не могут про­скаль­зы­вать рядом с дру­ги­ми. ______ от­сут­ствие упо­ря­до­чен­ной кри­стал­ли­че­ской струк­ту­ры де­ла­ет стек­ло все же жид­ким, даже когда оно на­хо­дит­ся в ви­зу­аль­но твер­дом со­сто­я­нии. Имен­но из-за того, что стек­ло на самом деле жид­кое, в окон­ных рамах в ста­рых домах хо­ро­шо за­мет­но, что стек­ла тонь­ше ввер­ху, чем внизу. Это свя­за­но с тем, что не­ко­то­рая часть стек­ла за дол­гие годы уже стек­ла свер­ху вниз. По­это­му в таких домах окна дре­без­жат в рамах, ведь ввер­ху они уже тонь­ше, чем под­го­тов­лен­ный для них зазор.

4. Что мы знаем про внут­рен­нюю часть Земли? Под зем­ной корой на­хо­дит­ся ман­тия, ко­то­рая от­ве­ча­ет за дви­же­ние тек­то­ни­че­ских плит и зем­ле­тря­се­ния. Твер­дая она иди жид­кая? Мы ни­ко­гда не смо­жем уви­деть ман­тию на­пря­мую, но можем на­блю­дать лаву, ко­то­рая яв­ля­ет­ся рас­ка­лен­ным кам­нем. Можно пред­ста­вить, что ман­тия очень на нее по­хо­жа. Ман­тия долж­на быть жид­кой, по­то­му что ей нужно течь. На самом деле — нет, по­то­му что ман­тия яв­ля­ет­ся твер­дым телом. Волны с дви­га­тель­ным зем­ле­тря­се­ни­ем могут рас­про­стра­нять­ся сквозь ман­тию, но эти волны могут пе­ре­дви­гать­ся сквозь жид­ко­сти, что яв­ля­ет­ся под­твер­жде­ни­ем ее твер­до­сти. Каким же об­ра­зом твер­дый ка­мень течет? Ответ на­хо­дит­ся в не­иде­аль­но­сти кри­стал­лов, у ко­то­рых может не хва­тать не­сколь­ких ато­мов. Вяз­кость ман­тии по­хо­дит на вяз­кость стек­ла, толь­ко на не­сколь­ко по­ряд­ков выше. Ман­тия ста­но­вит­ся по­хо­жа на жид­кость, но толь­ко в гео­ло­ги­че­ские от­рез­ки вре­ме­ни. Пек — это

жид­кость, ко­то­рая может течь так мед­лен­но, что ка­жет­ся твер­дым телом. А ман­тия земли — это твер­дое тело, ко­то­рое ведет себя как жид­кость, если по­до­ждать до­ста­точ­но долго.

5. Твер­дость и пла­стич­ность не имеет аб­со­лют­но­го зна­че­ния, а толь­ко от­но­си­тель­ное. И все тела на самом деле од­но­вре­мен­но жид­кие и твер­дые.

1. Мно­гие даже не по­до­зре­ва­ют о том, что во­круг нас есть мно­же­ство пред­ме­тов, ко­то­рые имеют уди­ви­тель­ные свой­ства. В 1994 году боль­шое зем­ле­тря­се­ние уда­ри­ло близ Лос-Ан­дже­ле­са. Такие зем­ле­тря­се­ния за­став­ля­ют нас за­ду­мать­ся. На­сколь­ко твер­дая земля под на­ши­ми но­га­ми? Что во­об­ще зна­чит по­ня­тие твер­до­сти?

2. Ка­мен­но­уголь­ный пек (смола) ка­жет­ся твер­дым, но это не так. На самом деле он яв­ля­ет­ся очень вяз­кой жид­ко­стью, т. е. он жид­кий. Вяз­кость — это мера со­про­тив­ле­ния рас­те­ка­нию. Олив­ко­вое масло при­мер­но в 100 раз вязче воды, а мед в 100 раз вязче масла. Вяз­кость пека боль­ше вяз­ко­сти воды в 230 мил­ли­ар­дов раз. В Клив­ленд­ском уни­вер­си­те­те над пеком про­во­дит­ся самый про­дол­жи­тель­ный в мире экс­пе­ри­мент. В 1927 году пек был по­ме­щен в во­рон­ку. За 90 лет из нее упало всего 9 ка­пель. Никто не при­сут­ство­вал при па­де­нии капли. В 1988 году хра­ни­тель экс­пе­ри­мен­та Джон Мейн­стон был бли­зок к тому, чтобы уви­деть, как па­да­ет капля. Он вышел из ком­на­ты, чтобы на­лить себе чаю и про­пу­стил за­вет­ный мо­мент. Вы мо­же­те на­блю­дать за этим экс­пе­ри­мен­том он­лайн, но так как по­след­няя капля упала а 2014 гаду, то вряд ли Вам удаст­ся в бли­жай­шие годы уви­деть за­вет­ное па­де­ние.

3. Дру­гое ве­ще­ство, ко­то­рое яв­ля­ет­ся вяз­кой жид­ко­стью, — это стек­ло. Стек­ло не­обыч­но тем, что оно яв­ля­ет­ся аморф­ным телом. Стек­ло охла­жда­ет­ся на­столь­ко быст­ро, что при пе­ре­хо­де из жид­ко­го в «твер­дое» со­сто­я­ние, мо­ле­ку­лы не имеют вре­ме­ни вы­стро­ить­ся в упо­ря­до­чен­ную кри­стал­ли­че­скую струк­ту­ру. Ви­зу­аль­но твер­дым стек­ло де­ла­ют атомы или мо­ле­ку­лы, ко­то­рые на­столь­ко силь­но скреп­ле­ны друг с дру­гом хи­ми­че­ски, что они не могут про­скаль­зы­вать рядом с дру­ги­ми. ______ от­сут­ствие упо­ря­до­чен­ной кри­стал­ли­че­ской струк­ту­ры де­ла­ет стек­ло все же жид­ким, даже когда оно на­хо­дит­ся в ви­зу­аль­но твер­дом со­сто­я­нии. Имен­но из-за того, что стек­ло на самом деле жид­кое, в окон­ных рамах в ста­рых домах хо­ро­шо за­мет­но, что стек­ла тонь­ше ввер­ху, чем внизу. Это свя­за­но с тем, что не­ко­то­рая часть стек­ла за дол­гие годы уже стек­ла свер­ху вниз. По­это­му в таких домах окна дре­без­жат в рамах, ведь ввер­ху они уже тонь­ше, чем под­го­тов­лен­ный для них зазор.

4. Что мы знаем про внут­рен­нюю часть Земли? Под зем­ной корой на­хо­дит­ся ман­тия, ко­то­рая от­ве­ча­ет за дви­же­ние тек­то­ни­че­ских плит и зем­ле­тря­се­ния. Твер­дая она иди жид­кая? Мы ни­ко­гда не смо­жем уви­деть ман­тию на­пря­мую, но можем на­блю­дать лаву, ко­то­рая яв­ля­ет­ся рас­ка­лен­ным кам­нем. Можно пред­ста­вить, что ман­тия очень на нее по­хо­жа. Ман­тия долж­на быть жид­кой, по­то­му что ей нужно течь. На самом деле — нет, по­то­му что ман­тия яв­ля­ет­ся твер­дым телом. Волны с дви­га­тель­ным зем­ле­тря­се­ни­ем могут рас­про­стра­нять­ся сквозь ман­тию, но эти волны могут пе­ре­дви­гать­ся сквозь жид­ко­сти, что яв­ля­ет­ся под­твер­жде­ни­ем ее твер­до­сти. Каким же об­ра­зом твер­дый ка­мень течет? Ответ на­хо­дит­ся в не­иде­аль­но­сти кри­стал­лов, у ко­то­рых может не хва­тать не­сколь­ких ато­мов. Вяз­кость ман­тии по­хо­дит на вяз­кость стек­ла, толь­ко на не­сколь­ко по­ряд­ков выше. Ман­тия ста­но­вит­ся по­хо­жа на жид­кость, но толь­ко в гео­ло­ги­че­ские от­рез­ки вре­ме­ни. Пек — это

жид­кость, ко­то­рая может течь так мед­лен­но, что ка­жет­ся твер­дым телом. А ман­тия земли — это твер­дое тело, ко­то­рое ведет себя как жид­кость, если по­до­ждать до­ста­точ­но долго.

5. Твер­дость и пла­стич­ность не имеет аб­со­лют­но­го зна­че­ния, а толь­ко от­но­си­тель­ное. И все тела на самом деле од­но­вре­мен­но жид­кие и твер­дые.

1. В каж­дом го­ро­де зем­но­го шара можно встре­тить стены, на ко­то­рых кра­су­ют­ся все­воз­мож­ные над­пи­си или ри­сун­ки. Эго на­сто­я­щее ис­кус­ство улиц, вос­при­ни­ма­е­мое не­ко­то­ры­ми как бес­смыс­лен­ное уни­что­же­ние куль­тур­ных и ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей.

2. Вряд ли можно на­звать сек­ре­том тот факт, что всё новое — это про­сто-на­про­сто хо­ро­шо за­бы­тое ста­рое. По боль­шо­му счету, над­пи­си, на­хо­дя­щи­е­ся на по­верх­но­сти стен, для че­ло­ве­че­ства от­нюдь не ноу-хау. Вспом­нить, к при­ме­ру, ри­сун­ки эпохи Па­лео­ли­та, ко­то­рые пред­ста­ви­те­ли ми­ро­во­го ар­хео­ло­ги­че­ско­го со­об­ще­стве то и дело на­хо­дят в самых раз­ных угол­ках зем­но­го шара.

3. Ко­неч­но, в дан­ном слу­чае можно го­во­рить, что на том этапе раз­ви­тия по­доб­ные про­яв­ле­ния тяги к пре­крас­но­му имели со­вер­шен­но иной смысл, од­на­ко ни­ку­да не деть­ся от схо­же­сти в от­но­ше­нии фи­зи­че­ско­го про­яв­ле­ния. С этой точки зре­ния граф­фи­ти — это всего лишь не­боль­шое на­сле­дие на­ше­го ве­ли­ко­го про­шло­го.

4. Мало кто знает, но в ар­хео­ло­ги­че­ской и ис­кус­ство­вед­че­ской среде этот тер­мин ис­поль­зу­ет­ся до­ста­точ­но ак­тив­но, прав­да, имеет не­сколь­ко иное зна­че­ние. В со­зна­нии ря­до­во­го обы­ва­те­ля граф­фи­ти — это любой ри­су­нок или над­пись, рас­по­ло­жен­ный на стене, за­бо­ре, да и, по боль­шо­му счету, на любой го­ри­зон­таль­ной или вер­ти­каль­ной по­верх­но­сти (не будем за­бы­вать о трёхмер­ных ри­сун­ках на ас­фаль­те, на­би­ра­ю­щих по­пу­ляр­ность по всему миру). В ис­то­рио­гра­фи­че­ском же пред­став­ле­нии тер­мин имеет не­сколь­ко иное, более глу­бо­кое и кон­крет­ное зна­че­ние. В самом ши­ро­ком смыс­ле граф­фи­ти — это любое изоб­ра­же­ние или над­пись, нанесённые на по­верх­ность при по­мо­щи крас­ки или, к при­ме­ру, че­кан­ки, вы­ца­ра­пы­ва­ния. В более же узком пред­став­ле­нии к таким ар­хео­ло­ги­че­ским на­ход­кам от­но­сят­ся толь­ко на на­ца­ра­пан­ные изоб­ра­же­ния и буквы, что объ­яс­ня­ет­ся эти­мо­ло­ги­че­ским про­ис­хож­де­ни­ем тер­ми­на.

5. Для тех, кто счи­та­ет, что граф­фи­ти — это ис­клю­чи­тель­но не­га­тив­ное про­яв­ле­ние, сле­ду­ет от­ме­тить ещё раз факт древ­но­сти по­доб­но­го яв­ле­ния на пути ми­ро­во­го раз­ви­тия.

6. По­сте­пен­но при­ми­тив­ные пик­то­грам­мы со­вер­шен­ство­ва­лись, при­об­ре­та­ли опре­де­лен­ное зна­че­ние и нашли от­ра­же­ние в эпоху Ан­тич­но­сти. Ис­кус­ство граф­фи­ти можно встре­тить в древ­не­гре­че­ском юроде Эфесе, ко­то­рый на­хо­дит­ся на тер­ри­то­рии со­вре­мен­ной Тур­ции, а древним рим­ля­нам и вовсе было свой­ствен­но укра­шать над­пи­ся­ми не толь­ко стены, но и ста­туи. На сте­нах еги­пет­ских пи­ра­мид также можно найти вы­ца­ра­пан­ные имена фран­цуз­ских сол­дат, пре­бы­вав­ших на этой тер­ри­то­рии.

7. Спра­вед­ли­во­сти ради сле­ду­ет от­ме­тить, что все пе­ре­чис­лен­ные выше ис­то­ри­че­ские сви­де­тель­ства можно обо­зна­чить как «граф­фи­ти» в ис­клю­чи­тель­но куль­ту­ро­ло­ги­че­ском по­ни­ма­нии. Все эти над­пи­си были вы­ца­ра­па­ны на сто­нах хра­мов, на ста­ту­ях и кам­нях, в то время как се­год­ня на­доб­ные вещи на­хо­дят про­яв­ле­ние ис­клю­чи­тель­но при по­мо­щи крас­ки. В наши дня граф­фи­ти — это ис­кус­ство улиц, это кар­ти­ны, на­ри­со­ван­ные на сте­нах, среди ко­то­рых можно порой найти по-на­сто­я­ще­му пре­крас­ные вещи: ре­пли­ки кар­тин Дали или ори­ги­наль­ные про­из­ве­де­ния, от ко­то­рых про­сто за­хва­ты­ва­ет дух.

1. В каж­дом го­ро­де зем­но­го шара можно встре­тить стены, на ко­то­рых кра­су­ют­ся все­воз­мож­ные над­пи­си или ри­сун­ки. Эго на­сто­я­щее ис­кус­ство улиц, вос­при­ни­ма­е­мое не­ко­то­ры­ми как бес­смыс­лен­ное уни­что­же­ние куль­тур­ных и ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей.

2. Вряд ли можно на­звать сек­ре­том тот факт, что всё новое — это про­сто-на­про­сто хо­ро­шо за­бы­тое ста­рое. По боль­шо­му счету, над­пи­си, на­хо­дя­щи­е­ся на по­верх­но­сти стен, для че­ло­ве­че­ства от­нюдь не ноу-хау. Вспом­нить, к при­ме­ру, ри­сун­ки эпохи Па­лео­ли­та, ко­то­рые пред­ста­ви­те­ли ми­ро­во­го ар­хео­ло­ги­че­ско­го со­об­ще­стве то и дело на­хо­дят в самых раз­ных угол­ках зем­но­го шара.

3. Ко­неч­но, в дан­ном слу­чае можно го­во­рить, что на том этапе раз­ви­тия по­доб­ные про­яв­ле­ния тяги к пре­крас­но­му имели со­вер­шен­но иной смысл, од­на­ко ни­ку­да не деть­ся от схо­же­сти в от­но­ше­нии фи­зи­че­ско­го про­яв­ле­ния. С этой точки зре­ния граф­фи­ти — это всего лишь не­боль­шое на­сле­дие на­ше­го ве­ли­ко­го про­шло­го.

4. Мало кто знает, но в ар­хео­ло­ги­че­ской и ис­кус­ство­вед­че­ской среде этот тер­мин ис­поль­зу­ет­ся до­ста­точ­но ак­тив­но, прав­да, имеет не­сколь­ко иное зна­че­ние. В со­зна­нии ря­до­во­го обы­ва­те­ля граф­фи­ти — это любой ри­су­нок или над­пись, рас­по­ло­жен­ный на стене, за­бо­ре, да и, по боль­шо­му счету, на любой го­ри­зон­таль­ной или вер­ти­каль­ной по­верх­но­сти (не будем за­бы­вать о трёхмер­ных ри­сун­ках на ас­фаль­те, на­би­ра­ю­щих по­пу­ляр­ность по всему миру). В ис­то­рио­гра­фи­че­ском же пред­став­ле­нии тер­мин имеет не­сколь­ко иное, более глу­бо­кое и кон­крет­ное зна­че­ние. В самом ши­ро­ком смыс­ле граф­фи­ти — это любое изоб­ра­же­ние или над­пись, нанесённые на по­верх­ность при по­мо­щи крас­ки или, к при­ме­ру, че­кан­ки, вы­ца­ра­пы­ва­ния. В более же узком пред­став­ле­нии к таким ар­хео­ло­ги­че­ским на­ход­кам от­но­сят­ся толь­ко на на­ца­ра­пан­ные изоб­ра­же­ния и буквы, что объ­яс­ня­ет­ся эти­мо­ло­ги­че­ским про­ис­хож­де­ни­ем тер­ми­на.

5. Для тех, кто счи­та­ет, что граф­фи­ти — это ис­клю­чи­тель­но не­га­тив­ное про­яв­ле­ние, сле­ду­ет от­ме­тить ещё раз факт древ­но­сти по­доб­но­го яв­ле­ния на пути ми­ро­во­го раз­ви­тия.

6. По­сте­пен­но при­ми­тив­ные пик­то­грам­мы со­вер­шен­ство­ва­лись, при­об­ре­та­ли опре­де­лен­ное зна­че­ние и нашли от­ра­же­ние в эпоху Ан­тич­но­сти. Ис­кус­ство граф­фи­ти можно встре­тить в древ­не­гре­че­ском юроде Эфесе, ко­то­рый на­хо­дит­ся на тер­ри­то­рии со­вре­мен­ной Тур­ции, а древним рим­ля­нам и вовсе было свой­ствен­но укра­шать над­пи­ся­ми не толь­ко стены, но и ста­туи. На сте­нах еги­пет­ских пи­ра­мид также можно найти вы­ца­ра­пан­ные имена фран­цуз­ских сол­дат, пре­бы­вав­ших на этой тер­ри­то­рии.

7. Спра­вед­ли­во­сти ради сле­ду­ет от­ме­тить, что все пе­ре­чис­лен­ные выше ис­то­ри­че­ские сви­де­тель­ства можно обо­зна­чить как «граф­фи­ти» в ис­клю­чи­тель­но куль­ту­ро­ло­ги­че­ском по­ни­ма­нии. Все эти над­пи­си были вы­ца­ра­па­ны на сто­нах хра­мов, на ста­ту­ях и кам­нях, в то время как се­год­ня на­доб­ные вещи на­хо­дят про­яв­ле­ние ис­клю­чи­тель­но при по­мо­щи крас­ки. В наши дня граф­фи­ти — это ис­кус­ство улиц, это кар­ти­ны, на­ри­со­ван­ные на сте­нах, среди ко­то­рых можно порой найти по-на­сто­я­ще­му пре­крас­ные вещи: ре­пли­ки кар­тин Дали или ори­ги­наль­ные про­из­ве­де­ния, от ко­то­рых про­сто за­хва­ты­ва­ет дух.

1. В каж­дом го­ро­де зем­но­го шара можно встре­тить стены, на ко­то­рых кра­су­ют­ся все­воз­мож­ные над­пи­си или ри­сун­ки. Эго на­сто­я­щее ис­кус­ство улиц, вос­при­ни­ма­е­мое не­ко­то­ры­ми как бес­смыс­лен­ное уни­что­же­ние куль­тур­ных и ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей.

2. Вряд ли можно на­звать сек­ре­том тот факт, что всё новое — это про­сто-на­про­сто хо­ро­шо за­бы­тое ста­рое. По боль­шо­му счету, над­пи­си, на­хо­дя­щи­е­ся на по­верх­но­сти стен, для че­ло­ве­че­ства от­нюдь не ноу-хау. Вспом­нить, к при­ме­ру, ри­сун­ки эпохи Па­лео­ли­та, ко­то­рые пред­ста­ви­те­ли ми­ро­во­го ар­хео­ло­ги­че­ско­го со­об­ще­стве то и дело на­хо­дят в самых раз­ных угол­ках зем­но­го шара.

3. Ко­неч­но, в дан­ном слу­чае можно го­во­рить, что на том этапе раз­ви­тия по­доб­ные про­яв­ле­ния тяги к пре­крас­но­му имели со­вер­шен­но иной смысл, од­на­ко ни­ку­да не деть­ся от схо­же­сти в от­но­ше­нии фи­зи­че­ско­го про­яв­ле­ния. С этой точки зре­ния граф­фи­ти — это всего лишь не­боль­шое на­сле­дие на­ше­го ве­ли­ко­го про­шло­го.

4. Мало кто знает, но в ар­хео­ло­ги­че­ской и ис­кус­ство­вед­че­ской среде этот тер­мин ис­поль­зу­ет­ся до­ста­точ­но ак­тив­но, прав­да, имеет не­сколь­ко иное зна­че­ние. В со­зна­нии ря­до­во­го обы­ва­те­ля граф­фи­ти — это любой ри­су­нок или над­пись, рас­по­ло­жен­ный на стене, за­бо­ре, да и, по боль­шо­му счету, на любой го­ри­зон­таль­ной или вер­ти­каль­ной по­верх­но­сти (не будем за­бы­вать о трёхмер­ных ри­сун­ках на ас­фаль­те, на­би­ра­ю­щих по­пу­ляр­ность по всему миру). В ис­то­рио­гра­фи­че­ском же пред­став­ле­нии тер­мин имеет не­сколь­ко иное, более глу­бо­кое и кон­крет­ное зна­че­ние. В самом ши­ро­ком смыс­ле граф­фи­ти — это любое изоб­ра­же­ние или над­пись, нанесённые на по­верх­ность при по­мо­щи крас­ки или, к при­ме­ру, че­кан­ки, вы­ца­ра­пы­ва­ния. В более же узком пред­став­ле­нии к таким ар­хео­ло­ги­че­ским на­ход­кам от­но­сят­ся толь­ко на на­ца­ра­пан­ные изоб­ра­же­ния и буквы, что объ­яс­ня­ет­ся эти­мо­ло­ги­че­ским про­ис­хож­де­ни­ем тер­ми­на.

5. Для тех, кто счи­та­ет, что граф­фи­ти — это ис­клю­чи­тель­но не­га­тив­ное про­яв­ле­ние, сле­ду­ет от­ме­тить ещё раз факт древ­но­сти по­доб­но­го яв­ле­ния на пути ми­ро­во­го раз­ви­тия.

6. По­сте­пен­но при­ми­тив­ные пик­то­грам­мы со­вер­шен­ство­ва­лись, при­об­ре­та­ли опре­де­лен­ное зна­че­ние и нашли от­ра­же­ние в эпоху Ан­тич­но­сти. Ис­кус­ство граф­фи­ти можно встре­тить в древ­не­гре­че­ском юроде Эфесе, ко­то­рый на­хо­дит­ся на тер­ри­то­рии со­вре­мен­ной Тур­ции, а древним рим­ля­нам и вовсе было свой­ствен­но укра­шать над­пи­ся­ми не толь­ко стены, но и ста­туи. На сте­нах еги­пет­ских пи­ра­мид также можно найти вы­ца­ра­пан­ные имена фран­цуз­ских сол­дат, пре­бы­вав­ших на этой тер­ри­то­рии.

7. Спра­вед­ли­во­сти ради сле­ду­ет от­ме­тить, что все пе­ре­чис­лен­ные выше ис­то­ри­че­ские сви­де­тель­ства можно обо­зна­чить как «граф­фи­ти» в ис­клю­чи­тель­но куль­ту­ро­ло­ги­че­ском по­ни­ма­нии. Все эти над­пи­си были вы­ца­ра­па­ны на сто­нах хра­мов, на ста­ту­ях и кам­нях, в то время как се­год­ня на­доб­ные вещи на­хо­дят про­яв­ле­ние ис­клю­чи­тель­но при по­мо­щи крас­ки. В наши дня граф­фи­ти — это ис­кус­ство улиц, это кар­ти­ны, на­ри­со­ван­ные на сте­нах, среди ко­то­рых можно порой найти по-на­сто­я­ще­му пре­крас­ные вещи: ре­пли­ки кар­тин Дали или ори­ги­наль­ные про­из­ве­де­ния, от ко­то­рых про­сто за­хва­ты­ва­ет дух.

1. В каж­дом го­ро­де зем­но­го шара можно встре­тить стены, на ко­то­рых кра­су­ют­ся все­воз­мож­ные над­пи­си или ри­сун­ки. Эго на­сто­я­щее ис­кус­ство улиц, вос­при­ни­ма­е­мое не­ко­то­ры­ми как бес­смыс­лен­ное уни­что­же­ние куль­тур­ных и ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей.

2. Вряд ли можно на­звать сек­ре­том тот факт, что всё новое — это про­сто-на­про­сто хо­ро­шо за­бы­тое ста­рое. По боль­шо­му счету, над­пи­си, на­хо­дя­щи­е­ся на по­верх­но­сти стен, для че­ло­ве­че­ства от­нюдь не ноу-хау. Вспом­нить, к при­ме­ру, ри­сун­ки эпохи Па­лео­ли­та, ко­то­рые пред­ста­ви­те­ли ми­ро­во­го ар­хео­ло­ги­че­ско­го со­об­ще­стве то и дело на­хо­дят в самых раз­ных угол­ках зем­но­го шара.

3. Ко­неч­но, в дан­ном слу­чае можно го­во­рить, что на том этапе раз­ви­тия по­доб­ные про­яв­ле­ния тяги к пре­крас­но­му имели со­вер­шен­но иной смысл, од­на­ко ни­ку­да не деть­ся от схо­же­сти в от­но­ше­нии фи­зи­че­ско­го про­яв­ле­ния. С этой точки зре­ния граф­фи­ти — это всего лишь не­боль­шое на­сле­дие на­ше­го ве­ли­ко­го про­шло­го.

4. Мало кто знает, но в ар­хео­ло­ги­че­ской и ис­кус­ство­вед­че­ской среде этот тер­мин ис­поль­зу­ет­ся до­ста­точ­но ак­тив­но, прав­да, имеет не­сколь­ко иное зна­че­ние. В со­зна­нии ря­до­во­го обы­ва­те­ля граф­фи­ти — это любой ри­су­нок или над­пись, рас­по­ло­жен­ный на стене, за­бо­ре, да и, по боль­шо­му счету, на любой го­ри­зон­таль­ной или вер­ти­каль­ной по­верх­но­сти (не будем за­бы­вать о трёхмер­ных ри­сун­ках на ас­фаль­те, на­би­ра­ю­щих по­пу­ляр­ность по всему миру). В ис­то­рио­гра­фи­че­ском же пред­став­ле­нии тер­мин имеет не­сколь­ко иное, более глу­бо­кое и кон­крет­ное зна­че­ние. В самом ши­ро­ком смыс­ле граф­фи­ти — это любое изоб­ра­же­ние или над­пись, нанесённые на по­верх­ность при по­мо­щи крас­ки или, к при­ме­ру, че­кан­ки, вы­ца­ра­пы­ва­ния. В более же узком пред­став­ле­нии к таким ар­хео­ло­ги­че­ским на­ход­кам от­но­сят­ся толь­ко на на­ца­ра­пан­ные изоб­ра­же­ния и буквы, что объ­яс­ня­ет­ся эти­мо­ло­ги­че­ским про­ис­хож­де­ни­ем тер­ми­на.

5. Для тех, кто счи­та­ет, что граф­фи­ти — это ис­клю­чи­тель­но не­га­тив­ное про­яв­ле­ние, сле­ду­ет от­ме­тить ещё раз факт древ­но­сти по­доб­но­го яв­ле­ния на пути ми­ро­во­го раз­ви­тия.

6. По­сте­пен­но при­ми­тив­ные пик­то­грам­мы со­вер­шен­ство­ва­лись, при­об­ре­та­ли опре­де­лен­ное зна­че­ние и нашли от­ра­же­ние в эпоху Ан­тич­но­сти. Ис­кус­ство граф­фи­ти можно встре­тить в древ­не­гре­че­ском юроде Эфесе, ко­то­рый на­хо­дит­ся на тер­ри­то­рии со­вре­мен­ной Тур­ции, а древним рим­ля­нам и вовсе было свой­ствен­но укра­шать над­пи­ся­ми не толь­ко стены, но и ста­туи. На сте­нах еги­пет­ских пи­ра­мид также можно найти вы­ца­ра­пан­ные имена фран­цуз­ских сол­дат, пре­бы­вав­ших на этой тер­ри­то­рии.

7. Спра­вед­ли­во­сти ради сле­ду­ет от­ме­тить, что все пе­ре­чис­лен­ные выше ис­то­ри­че­ские сви­де­тель­ства можно обо­зна­чить как «граф­фи­ти» в ис­клю­чи­тель­но куль­ту­ро­ло­ги­че­ском по­ни­ма­нии. Все эти над­пи­си были вы­ца­ра­па­ны на сто­нах хра­мов, на ста­ту­ях и кам­нях, в то время как се­год­ня на­доб­ные вещи на­хо­дят про­яв­ле­ние ис­клю­чи­тель­но при по­мо­щи крас­ки. В наши дня граф­фи­ти — это ис­кус­ство улиц, это кар­ти­ны, на­ри­со­ван­ные на сте­нах, среди ко­то­рых можно порой найти по-на­сто­я­ще­му пре­крас­ные вещи: ре­пли­ки кар­тин Дали или ори­ги­наль­ные про­из­ве­де­ния, от ко­то­рых про­сто за­хва­ты­ва­ет дух.

1. В каж­дом го­ро­де зем­но­го шара можно встре­тить стены, на ко­то­рых кра­су­ют­ся все­воз­мож­ные над­пи­си или ри­сун­ки. Эго на­сто­я­щее ис­кус­ство улиц, вос­при­ни­ма­е­мое не­ко­то­ры­ми как бес­смыс­лен­ное уни­что­же­ние куль­тур­ных и ма­те­ри­аль­ных цен­но­стей.

2. Вряд ли можно на­звать сек­ре­том тот факт, что всё новое — это про­сто-на­про­сто хо­ро­шо за­бы­тое ста­рое. По боль­шо­му счету, над­пи­си, на­хо­дя­щи­е­ся на по­верх­но­сти стен, для че­ло­ве­че­ства от­нюдь не ноу-хау. Вспом­нить, к при­ме­ру, ри­сун­ки эпохи Па­лео­ли­та, ко­то­рые пред­ста­ви­те­ли ми­ро­во­го ар­хео­ло­ги­че­ско­го со­об­ще­стве то и дело на­хо­дят в самых раз­ных угол­ках зем­но­го шара.

3. Ко­неч­но, в дан­ном слу­чае можно го­во­рить, что на том этапе раз­ви­тия по­доб­ные про­яв­ле­ния тяги к пре­крас­но­му имели со­вер­шен­но иной смысл, од­на­ко ни­ку­да не деть­ся от схо­же­сти в от­но­ше­нии фи­зи­че­ско­го про­яв­ле­ния. С этой точки зре­ния граф­фи­ти — это всего лишь не­боль­шое на­сле­дие на­ше­го ве­ли­ко­го про­шло­го.

4. Мало кто знает, но в ар­хео­ло­ги­че­ской и ис­кус­ство­вед­че­ской среде этот тер­мин ис­поль­зу­ет­ся до­ста­точ­но ак­тив­но, прав­да, имеет не­сколь­ко иное зна­че­ние. В со­зна­нии ря­до­во­го обы­ва­те­ля граф­фи­ти — это любой ри­су­нок или над­пись, рас­по­ло­жен­ный на стене, за­бо­ре, да и, по боль­шо­му счету, на любой го­ри­зон­таль­ной или вер­ти­каль­ной по­верх­но­сти (не будем за­бы­вать о трёхмер­ных ри­сун­ках на ас­фаль­те, на­би­ра­ю­щих по­пу­ляр­ность по всему миру). В ис­то­рио­гра­фи­че­ском же пред­став­ле­нии тер­мин имеет не­сколь­ко иное, более глу­бо­кое и кон­крет­ное зна­че­ние. В самом ши­ро­ком смыс­ле граф­фи­ти — это любое изоб­ра­же­ние или над­пись, нанесённые на по­верх­ность при по­мо­щи крас­ки или, к при­ме­ру, че­кан­ки, вы­ца­ра­пы­ва­ния. В более же узком пред­став­ле­нии к таким ар­хео­ло­ги­че­ским на­ход­кам от­но­сят­ся толь­ко на на­ца­ра­пан­ные изоб­ра­же­ния и буквы, что объ­яс­ня­ет­ся эти­мо­ло­ги­че­ским про­ис­хож­де­ни­ем тер­ми­на.

5. Для тех, кто счи­та­ет, что граф­фи­ти — это ис­клю­чи­тель­но не­га­тив­ное про­яв­ле­ние, сле­ду­ет от­ме­тить ещё раз факт древ­но­сти по­доб­но­го яв­ле­ния на пути ми­ро­во­го раз­ви­тия.

6. По­сте­пен­но при­ми­тив­ные пик­то­грам­мы со­вер­шен­ство­ва­лись, при­об­ре­та­ли опре­де­лен­ное зна­че­ние и нашли от­ра­же­ние в эпоху Ан­тич­но­сти. Ис­кус­ство граф­фи­ти можно встре­тить в древ­не­гре­че­ском юроде Эфесе, ко­то­рый на­хо­дит­ся на тер­ри­то­рии со­вре­мен­ной Тур­ции, а древним рим­ля­нам и вовсе было свой­ствен­но укра­шать над­пи­ся­ми не толь­ко стены, но и ста­туи. На сте­нах еги­пет­ских пи­ра­мид также можно найти вы­ца­ра­пан­ные имена фран­цуз­ских сол­дат, пре­бы­вав­ших на этой тер­ри­то­рии.

7. Спра­вед­ли­во­сти ради сле­ду­ет от­ме­тить, что все пе­ре­чис­лен­ные выше ис­то­ри­че­ские сви­де­тель­ства можно обо­зна­чить как «граф­фи­ти» в ис­клю­чи­тель­но куль­ту­ро­ло­ги­че­ском по­ни­ма­нии. Все эти над­пи­си были вы­ца­ра­па­ны на сто­нах хра­мов, на ста­ту­ях и кам­нях, в то время как се­год­ня на­доб­ные вещи на­хо­дят про­яв­ле­ние ис­клю­чи­тель­но при по­мо­щи крас­ки. В наши дня граф­фи­ти — это ис­кус­ство улиц, это кар­ти­ны, на­ри­со­ван­ные на сте­нах, среди ко­то­рых можно порой найти по-на­сто­я­ще­му пре­крас­ные вещи: ре­пли­ки кар­тин Дали или ори­ги­наль­ные про­из­ве­де­ния, от ко­то­рых про­сто за­хва­ты­ва­ет дух.