1. В наше время бу­диль­ник — до­воль­но обы­ден­ная вещь. Он есть в часах, в бы­то­вой тех­ни­ке, в ав­то­мо­би­ле. Ис­то­рия бу­диль­ни­ка на­счи­ты­ва­ет не­сколь­ко сто­ле­тий.

2. Пер­вый бу­диль­ник был «во­дя­ным». Его изоб­рел древ­не­гре­че­ский фи­ло­соф Пла­тон. Он ис­поль­зо­вал его, чтобы со­зы­вать своих уче­ни­ков на за­ня­тия. Клеп­сидр, так на­зы­вал­ся «во­дя­ной» бу­диль­ник, со­сто­ял из двух, со­еди­нен­ных между собой со­су­дов. В верх­ний на­ли­ва­лась вода и, по­ти­хонь­ку вы­те­кая, вы­тес­ня­ла собой воз­дух из ниж­не­го со­су­да, ко­то­рый устрем­лял­ся к при­со­еди­нен­ной к со­су­дам флей­те. Услы­шав звуки флей­ты, уче­ни­ки спе­ши­ли на за­ня­тия.

3. Про­об­ра­зом бу­диль­ни­ка можно счи­тать и так на­зы­ва­е­мые «ог­нен­ные» часы. Изоб­ре­ли их Древ­нем Китае. Они пред­став­ля­ли собой длин­ную па­лоч­ку, сде­лан­ную из опи­лок и смолы. Ее рас­по­ла­га­ли го­ри­зон­таль­но и под­ве­ши­ва­ли к ней гру­зик на нитке. Один из краев па­лоч­ки под­жи­га­ли, из-за чего опил­ки со смо­лой на­чи­на­ли тлеть. В опре­де­лен­ный мо­мент нить пе­ре­го­ра­ла, и гру­зик падал, со­зда­вая при этом шум.

4. Ита­льян­ский ху­дож­ник и уче­ный Лео­нар­до да Винчи тоже изоб­рел устрой­ство, ко­то­рое можно также счи­тать про­об­ра­зом бу­диль­ни­ка. Оно со­сто­я­ло из двух со­су­дов. Вода по капле сте­ка­ла из верх­не­го со­су­да в ниж­ний. Вто­рой, на­пол­ня­ясь, при­во­дил в дви­же­ние ме­ха­низм, под­ни­ма­ю­щий ноги спя­ще­го че­ло­ве­ка.

5. Пер­вый ме­ха­ни­че­ский бу­диль­ник изоб­рел Леви Хат­чинс в 1787 году. На на нем не­воз­мож­но было вы­став­лять время звон­ка. Ме­ха­низм зво­нил толь­ко в 4 часа.

6. Пер­вый в ис­то­рии па­тент на изоб­ре­те­ние бу­диль­ни­ка был выдан фран­цу­зу Ан­ту­а­ну Редье. В 1847 году он при­ду­мал, как устра­нить не­до­ста­ток бу­диль­ни­ка Леви Хат­чин­са. Усо­вер­шен­ство­ван­ный бу­диль­ник Ан­ту­а­на и стал пра­ро­ди­те­лем для со­вре­мен­ных ме­ха­ни­че­ских бу­диль­ни­ков. Его при­бор был очень гром­ким.

7. Фирма Westclox пред­ло­жи­ла в 1908 году бу­диль­ник «Биг-Бен». В нем роль ко­ло­ко­ла играл весь кор­пус часов, из-за чего звук бу­диль­ни­ка был очень гром­ким.

8. В 1931 году изоб­ре­ли бу­диль­ник с воз­рас­та­ю­щей гром­ко­стью звон­ка, а в 1956 — ком­па­ния Дже­не­рал Элек­трик со­зда­ли ме­ха­низм с функ­ци­ей от­ло­жен­но­го про­буж­де­ния.

9. В на­сто­я­щее время про­дол­жат раз­ра­ба­ты­вать­ся устрой­ства, поз­во­ля­ю­щие на­деж­но раз­бу­дить че­ло­ве­ка.

1. В наше время бу­диль­ник — до­воль­но обы­ден­ная вещь. Он есть в часах, в бы­то­вой тех­ни­ке, в ав­то­мо­би­ле. Ис­то­рия бу­диль­ни­ка на­счи­ты­ва­ет не­сколь­ко сто­ле­тий.

2. Пер­вый бу­диль­ник был «во­дя­ным». Его изоб­рел древ­не­гре­че­ский фи­ло­соф Пла­тон. Он ис­поль­зо­вал его, чтобы со­зы­вать своих уче­ни­ков на за­ня­тия. Клеп­сидр, так на­зы­вал­ся «во­дя­ной» бу­диль­ник, со­сто­ял из двух, со­еди­нен­ных между собой со­су­дов. В верх­ний на­ли­ва­лась вода и, по­ти­хонь­ку вы­те­кая, вы­тес­ня­ла собой воз­дух из ниж­не­го со­су­да, ко­то­рый устрем­лял­ся к при­со­еди­нен­ной к со­су­дам флей­те. Услы­шав звуки флей­ты, уче­ни­ки спе­ши­ли на за­ня­тия.

3. Про­об­ра­зом бу­диль­ни­ка можно счи­тать и так на­зы­ва­е­мые «ог­нен­ные» часы. Изоб­ре­ли их Древ­нем Китае. Они пред­став­ля­ли собой длин­ную па­лоч­ку, сде­лан­ную из опи­лок и смолы. Ее рас­по­ла­га­ли го­ри­зон­таль­но и под­ве­ши­ва­ли к ней гру­зик на нитке. Один из краев па­лоч­ки под­жи­га­ли, из-за чего опил­ки со смо­лой на­чи­на­ли тлеть. В опре­де­лен­ный мо­мент нить пе­ре­го­ра­ла, и гру­зик падал, со­зда­вая при этом шум.

4. Ита­льян­ский ху­дож­ник и уче­ный Лео­нар­до да Винчи тоже изоб­рел устрой­ство, ко­то­рое можно также счи­тать про­об­ра­зом бу­диль­ни­ка. Оно со­сто­я­ло из двух со­су­дов. Вода по капле сте­ка­ла из верх­не­го со­су­да в ниж­ний. Вто­рой, на­пол­ня­ясь, при­во­дил в дви­же­ние ме­ха­низм, под­ни­ма­ю­щий ноги спя­ще­го че­ло­ве­ка.

5. Пер­вый ме­ха­ни­че­ский бу­диль­ник изоб­рел Леви Хат­чинс в 1787 году. На на нем не­воз­мож­но было вы­став­лять время звон­ка. Ме­ха­низм зво­нил толь­ко в 4 часа.

6. Пер­вый в ис­то­рии па­тент на изоб­ре­те­ние бу­диль­ни­ка был выдан фран­цу­зу Ан­ту­а­ну Редье. В 1847 году он при­ду­мал, как устра­нить не­до­ста­ток бу­диль­ни­ка Леви Хат­чин­са. Усо­вер­шен­ство­ван­ный бу­диль­ник Ан­ту­а­на и стал пра­ро­ди­те­лем для со­вре­мен­ных ме­ха­ни­че­ских бу­диль­ни­ков. Его при­бор был очень гром­ким.

7. Фирма Westclox пред­ло­жи­ла в 1908 году бу­диль­ник «Биг-Бен». В нем роль ко­ло­ко­ла играл весь кор­пус часов, из-за чего звук бу­диль­ни­ка был очень гром­ким.

8. В 1931 году изоб­ре­ли бу­диль­ник с воз­рас­та­ю­щей гром­ко­стью звон­ка, а в 1956 — ком­па­ния Дже­не­рал Элек­трик со­зда­ли ме­ха­низм с функ­ци­ей от­ло­жен­но­го про­буж­де­ния.

9. В на­сто­я­щее время про­дол­жат раз­ра­ба­ты­вать­ся устрой­ства, поз­во­ля­ю­щие на­деж­но раз­бу­дить че­ло­ве­ка.

Воз­ник­но­ве­ние ков­ро­тка­че­ства идет из глу­би­ны веков, с тех вре­мен, когда че­ло­век на­учил­ся вы­ра­ба­ты­вать пряжу и ткани из во­лок­ни­стых ма­те­ри­а­лов. Вор­со­вые и без­вор­со­вые ковры, ков­ро­вые из­де­лия были са­мы­ми не­об­хо­ди­мы­ми эле­мен­та­ми пе­ре­нос­но­го жи­ли­ща и быта ско­то­вод­че­ских на­ро­дов. Ков­ра­ми, из­лу­ча­ю­щи­ми мяг­кий свет, утеп­ля­ли и укра­ша­ли стены и полы, по­кры­ва­ли по­сте­ли, сун­ду­ки, ков­ро­вы­ми лен­та­ми скреп­ля­ли кар­кас­ные де­та­ли жи­ли­ща. Ков­ро­вые тех­ни­ки при­ме­ня­лись при из­го­тов­ле­нии до­маш­ней утва­ри: раз­но­об­раз­ных на­стен­ных сумок, меш­ков, фу­тля­ров; пред­ме­тов упря­жи. На ков­рах не толь­ко си­де­ли, но и спали.

2. О древ­но­сти куль­ту­ры ков­ро­тка­че­ства сви­де­тель­ству­ют па­мят­ни­ки глу­бо­кой ста­ри­ны — ковры, хра­ня­щи­е­ся в кол­лек­ци­ях и ху­до­же­ствен­ных фон­дах му­зеев, а также за­пи­си ис­то­ри­ков и гео­гра­фов. Со­хра­ни­лись ис­то­ри­че­ские ис­точ­ни­ки: со­чи­не­ния Ге­род­о­та и Ксе­но­фон­та I тыс. лет до н. э., в ко­то­рых ука­зы­ва­ет­ся на про­из­вод­ство ков­ров в Ва­ви­ло­не, Ас­си­рии, Ахе­ме­нид­ском Иране, на Кав­ка­зе и про­да­жу ков­ро­вых из­де­лий в Егип­те, Риме, Ви­зан­тии, Ски­фии. В ки­тай­ской, арабо-пер­сид­ской ли­те­ра­ту­ре упо­ми­на­ют­ся ковры на­ро­дов Сред­ней Азии, Хо­рас­а­на, Се­вер­но­го Аф­га­ни­ста­на. Самый ста­рин­ный вор­со­вой ковер, из­го­тов­лен­ный в V в. до н. э. и до­шед­ший до нас, был най­ден в 1949 году ар­хео­ло­гом Сер­ге­ем Ива­но­ви­чем Ру­ден­ко при рас­коп­ках пя­то­го Па­зы­рык­ско­го кур­га­на на вы­со­ко­гор­ном Алтае. Не­смот­ря на то, что ковер про­ле­жал около 2500 лет во льдах, он ока­зал­ся почти не­по­вре­жден­ным и хра­нит­ся те­перь в Эр­ми­та­же.

3. У раз­ных на­ро­дов были раз­ные тра­ди­ции из­го­тов­ле­ния ков­ров. Ка­зах­ские ма­сте­ри­цы из­го­тов­ля­ли тка­ные ковры и ков­ро­вые из­де­лия из ове­чьей и вер­блю­жьей шер­сти на вер­ти­каль­ных и го­ри­зон­таль­ных стан­ках — «армек». Де­во­чек с ран­не­го воз­рас­та при­вле­ка­ли сна­ча­ла к под­го­тов­ке ма­те­ри­а­лов для тка­че­ства, а затем по­сте­пен­но учили тех­ни­че­ским и ху­до­же­ствен­ным при­е­мам со­зда­ния и ор­на­мен­та­ции ков­ро­вых тка­ней. Ма­те­ри­а­лом для тка­че­ства ков­ров слу­жи­ла ове­чья гру­бая шерсть ве­сен­ней стриж­ки, ко­то­рая, в от­ли­чие от осен­ней шер­сти, хо­ро­шо пря­лась. Луч­шим сор­том счи­та­лась шерсть, сня­тая с боков, брюха, ло­па­ток и пу­ши­стых ча­стей спи­нок овцы. Пре­жде чем при­сту­пить к при­го­тов­ле­нию пряжи, шерсть тща­тель­но про­мы­ва­ли, пре­иму­ще­ствен­но в про­точ­ной воде, затем ки­пя­ти­ли и су­ши­ли. После этого шерсть рас­че­сы­ва­ли и де­ли­ли на три части: самая длин­ная шла на при­го­тов­ле­ние пряжи для ос­но­вы, более ко­рот­кая, но мяг­кая и луч­шая по ка­че­ству — на ут­ко­вую (узор­ную) нить, а оче­ски упо­треб­ля­лись для из­го­тов­ле­ния дру­гих шер­стя­ных из­де­лий.

4. Го­то­вые клуб­ки нитей, пред­на­зна­чен­ных для узо­ров, окра­ши­ва­ли в нуж­ные цвета. Шер­стя­ную пряжу вит­ка­ми клали в го­то­вый цвет­ной рас­твор и ки­пя­ти­ли около часа, бес­пре­рыв­но по­ме­ши­вая. Для проч­но­сти окрас­ки в рас­твор до­бав­ля­ли квас­цы. Очень часто ис­кус­ство из­го­тов­ле­ния ков­ров ста­но­ви­лось про­фес­си­ей, ис­точ­ни­ком су­ще­ство­ва­ния.

5. Тра­ди­ции пред­ков и ныне ши­ро­ко рас­про­стра­не­ны в со­вре­мен­ном быту ка­за­хов, осо­бен­но у сель­ских жи­те­лей, и ковер, как и в древ­но­сти, яв­ля­ет­ся важ­ным пред­ме­том до­маш­не­го оби­хо­да. Он по-преж­не­му слу­жит и укра­ше­ни­ем жи­ли­ща, и бы­то­вым пред­ме­том.

Воз­ник­но­ве­ние ков­ро­тка­че­ства идет из глу­би­ны веков, с тех вре­мен, когда че­ло­век на­учил­ся вы­ра­ба­ты­вать пряжу и ткани из во­лок­ни­стых ма­те­ри­а­лов. Вор­со­вые и без­вор­со­вые ковры, ков­ро­вые из­де­лия были са­мы­ми не­об­хо­ди­мы­ми эле­мен­та­ми пе­ре­нос­но­го жи­ли­ща и быта ско­то­вод­че­ских на­ро­дов. Ков­ра­ми, из­лу­ча­ю­щи­ми мяг­кий свет, утеп­ля­ли и укра­ша­ли стены и полы, по­кры­ва­ли по­сте­ли, сун­ду­ки, ков­ро­вы­ми лен­та­ми скреп­ля­ли кар­кас­ные де­та­ли жи­ли­ща. Ков­ро­вые тех­ни­ки при­ме­ня­лись при из­го­тов­ле­нии до­маш­ней утва­ри: раз­но­об­раз­ных на­стен­ных сумок, меш­ков, фу­тля­ров; пред­ме­тов упря­жи. На ков­рах не толь­ко си­де­ли, но и спали.

2. О древ­но­сти куль­ту­ры ков­ро­тка­че­ства сви­де­тель­ству­ют па­мят­ни­ки глу­бо­кой ста­ри­ны — ковры, хра­ня­щи­е­ся в кол­лек­ци­ях и ху­до­же­ствен­ных фон­дах му­зеев, а также за­пи­си ис­то­ри­ков и гео­гра­фов. Со­хра­ни­лись ис­то­ри­че­ские ис­точ­ни­ки: со­чи­не­ния Ге­род­о­та и Ксе­но­фон­та I тыс. лет до н. э., в ко­то­рых ука­зы­ва­ет­ся на про­из­вод­ство ков­ров в Ва­ви­ло­не, Ас­си­рии, Ахе­ме­нид­ском Иране, на Кав­ка­зе и про­да­жу ков­ро­вых из­де­лий в Егип­те, Риме, Ви­зан­тии, Ски­фии. В ки­тай­ской, арабо-пер­сид­ской ли­те­ра­ту­ре упо­ми­на­ют­ся ковры на­ро­дов Сред­ней Азии, Хо­рас­а­на, Се­вер­но­го Аф­га­ни­ста­на. Самый ста­рин­ный вор­со­вой ковер, из­го­тов­лен­ный в V в. до н. э. и до­шед­ший до нас, был най­ден в 1949 году ар­хео­ло­гом Сер­ге­ем Ива­но­ви­чем Ру­ден­ко при рас­коп­ках пя­то­го Па­зы­рык­ско­го кур­га­на на вы­со­ко­гор­ном Алтае. Не­смот­ря на то, что ковер про­ле­жал около 2500 лет во льдах, он ока­зал­ся почти не­по­вре­жден­ным и хра­нит­ся те­перь в Эр­ми­та­же.

3. У раз­ных на­ро­дов были раз­ные тра­ди­ции из­го­тов­ле­ния ков­ров. Ка­зах­ские ма­сте­ри­цы из­го­тов­ля­ли тка­ные ковры и ков­ро­вые из­де­лия из ове­чьей и вер­блю­жьей шер­сти на вер­ти­каль­ных и го­ри­зон­таль­ных стан­ках — «армек». Де­во­чек с ран­не­го воз­рас­та при­вле­ка­ли сна­ча­ла к под­го­тов­ке ма­те­ри­а­лов для тка­че­ства, а затем по­сте­пен­но учили тех­ни­че­ским и ху­до­же­ствен­ным при­е­мам со­зда­ния и ор­на­мен­та­ции ков­ро­вых тка­ней. Ма­те­ри­а­лом для тка­че­ства ков­ров слу­жи­ла ове­чья гру­бая шерсть ве­сен­ней стриж­ки, ко­то­рая, в от­ли­чие от осен­ней шер­сти, хо­ро­шо пря­лась. Луч­шим сор­том счи­та­лась шерсть, сня­тая с боков, брюха, ло­па­ток и пу­ши­стых ча­стей спи­нок овцы. Пре­жде чем при­сту­пить к при­го­тов­ле­нию пряжи, шерсть тща­тель­но про­мы­ва­ли, пре­иму­ще­ствен­но в про­точ­ной воде, затем ки­пя­ти­ли и су­ши­ли. После этого шерсть рас­че­сы­ва­ли и де­ли­ли на три части: самая длин­ная шла на при­го­тов­ле­ние пряжи для ос­но­вы, более ко­рот­кая, но мяг­кая и луч­шая по ка­че­ству — на ут­ко­вую (узор­ную) нить, а оче­ски упо­треб­ля­лись для из­го­тов­ле­ния дру­гих шер­стя­ных из­де­лий.

4. Го­то­вые клуб­ки нитей, пред­на­зна­чен­ных для узо­ров, окра­ши­ва­ли в нуж­ные цвета. Шер­стя­ную пряжу вит­ка­ми клали в го­то­вый цвет­ной рас­твор и ки­пя­ти­ли около часа, бес­пре­рыв­но по­ме­ши­вая. Для проч­но­сти окрас­ки в рас­твор до­бав­ля­ли квас­цы. Очень часто ис­кус­ство из­го­тов­ле­ния ков­ров ста­но­ви­лось про­фес­си­ей, ис­точ­ни­ком су­ще­ство­ва­ния.

5. Тра­ди­ции пред­ков и ныне ши­ро­ко рас­про­стра­не­ны в со­вре­мен­ном быту ка­за­хов, осо­бен­но у сель­ских жи­те­лей, и ковер, как и в древ­но­сти, яв­ля­ет­ся важ­ным пред­ме­том до­маш­не­го оби­хо­да. Он по-преж­не­му слу­жит и укра­ше­ни­ем жи­ли­ща, и бы­то­вым пред­ме­том.

Воз­ник­но­ве­ние ков­ро­тка­че­ства идет из глу­би­ны веков, с тех вре­мен, когда че­ло­век на­учил­ся вы­ра­ба­ты­вать пряжу и ткани из во­лок­ни­стых ма­те­ри­а­лов. Вор­со­вые и без­вор­со­вые ковры, ков­ро­вые из­де­лия были са­мы­ми не­об­хо­ди­мы­ми эле­мен­та­ми пе­ре­нос­но­го жи­ли­ща и быта ско­то­вод­че­ских на­ро­дов. Ков­ра­ми, из­лу­ча­ю­щи­ми мяг­кий свет, утеп­ля­ли и укра­ша­ли стены и полы, по­кры­ва­ли по­сте­ли, сун­ду­ки, ков­ро­вы­ми лен­та­ми скреп­ля­ли кар­кас­ные де­та­ли жи­ли­ща. Ков­ро­вые тех­ни­ки при­ме­ня­лись при из­го­тов­ле­нии до­маш­ней утва­ри: раз­но­об­раз­ных на­стен­ных сумок, меш­ков, фу­тля­ров; пред­ме­тов упря­жи. На ков­рах не толь­ко си­де­ли, но и спали.

2. О древ­но­сти куль­ту­ры ков­ро­тка­че­ства сви­де­тель­ству­ют па­мят­ни­ки глу­бо­кой ста­ри­ны — ковры, хра­ня­щи­е­ся в кол­лек­ци­ях и ху­до­же­ствен­ных фон­дах му­зеев, а также за­пи­си ис­то­ри­ков и гео­гра­фов. Со­хра­ни­лись ис­то­ри­че­ские ис­точ­ни­ки: со­чи­не­ния Ге­род­о­та и Ксе­но­фон­та I тыс. лет до н. э., в ко­то­рых ука­зы­ва­ет­ся на про­из­вод­ство ков­ров в Ва­ви­ло­не, Ас­си­рии, Ахе­ме­нид­ском Иране, на Кав­ка­зе и про­да­жу ков­ро­вых из­де­лий в Егип­те, Риме, Ви­зан­тии, Ски­фии. В ки­тай­ской, арабо-пер­сид­ской ли­те­ра­ту­ре упо­ми­на­ют­ся ковры на­ро­дов Сред­ней Азии, Хо­рас­а­на, Се­вер­но­го Аф­га­ни­ста­на. Самый ста­рин­ный вор­со­вой ковер, из­го­тов­лен­ный в V в. до н. э. и до­шед­ший до нас, был най­ден в 1949 году ар­хео­ло­гом Сер­ге­ем Ива­но­ви­чем Ру­ден­ко при рас­коп­ках пя­то­го Па­зы­рык­ско­го кур­га­на на вы­со­ко­гор­ном Алтае. Не­смот­ря на то, что ковер про­ле­жал около 2500 лет во льдах, он ока­зал­ся почти не­по­вре­жден­ным и хра­нит­ся те­перь в Эр­ми­та­же.

3. У раз­ных на­ро­дов были раз­ные тра­ди­ции из­го­тов­ле­ния ков­ров. Ка­зах­ские ма­сте­ри­цы из­го­тов­ля­ли тка­ные ковры и ков­ро­вые из­де­лия из ове­чьей и вер­блю­жьей шер­сти на вер­ти­каль­ных и го­ри­зон­таль­ных стан­ках — «армек». Де­во­чек с ран­не­го воз­рас­та при­вле­ка­ли сна­ча­ла к под­го­тов­ке ма­те­ри­а­лов для тка­че­ства, а затем по­сте­пен­но учили тех­ни­че­ским и ху­до­же­ствен­ным при­е­мам со­зда­ния и ор­на­мен­та­ции ков­ро­вых тка­ней. Ма­те­ри­а­лом для тка­че­ства ков­ров слу­жи­ла ове­чья гру­бая шерсть ве­сен­ней стриж­ки, ко­то­рая, в от­ли­чие от осен­ней шер­сти, хо­ро­шо пря­лась. Луч­шим сор­том счи­та­лась шерсть, сня­тая с боков, брюха, ло­па­ток и пу­ши­стых ча­стей спи­нок овцы. Пре­жде чем при­сту­пить к при­го­тов­ле­нию пряжи, шерсть тща­тель­но про­мы­ва­ли, пре­иму­ще­ствен­но в про­точ­ной воде, затем ки­пя­ти­ли и су­ши­ли. После этого шерсть рас­че­сы­ва­ли и де­ли­ли на три части: самая длин­ная шла на при­го­тов­ле­ние пряжи для ос­но­вы, более ко­рот­кая, но мяг­кая и луч­шая по ка­че­ству — на ут­ко­вую (узор­ную) нить, а оче­ски упо­треб­ля­лись для из­го­тов­ле­ния дру­гих шер­стя­ных из­де­лий.

4. Го­то­вые клуб­ки нитей, пред­на­зна­чен­ных для узо­ров, окра­ши­ва­ли в нуж­ные цвета. Шер­стя­ную пряжу вит­ка­ми клали в го­то­вый цвет­ной рас­твор и ки­пя­ти­ли около часа, бес­пре­рыв­но по­ме­ши­вая. Для проч­но­сти окрас­ки в рас­твор до­бав­ля­ли квас­цы. Очень часто ис­кус­ство из­го­тов­ле­ния ков­ров ста­но­ви­лось про­фес­си­ей, ис­точ­ни­ком су­ще­ство­ва­ния.

5. Тра­ди­ции пред­ков и ныне ши­ро­ко рас­про­стра­не­ны в со­вре­мен­ном быту ка­за­хов, осо­бен­но у сель­ских жи­те­лей, и ковер, как и в древ­но­сти, яв­ля­ет­ся важ­ным пред­ме­том до­маш­не­го оби­хо­да. Он по-преж­не­му слу­жит и укра­ше­ни­ем жи­ли­ща, и бы­то­вым пред­ме­том.

Где ис­то­ки зна­ме­ни­то­го ка­зах­ско­го го­сте­при­им­ства? Рас­ска­зы­ва­ют, что дав­ным-давно жил ста­рец, ко­то­рый при­ру­чил диких вер­блю­дов, ло­ша­дей, коров, овец и стал пер­вым ско­то­во­дом в ка­зах­ских сте­пях. Было у него три сына — вер­ные и на­деж­ные по­мощ­ни­ки отцу в любом деле. Когда при­шло время ему уми­рать, при­звал он к себе сы­но­вей и ска­зал:

— Остав­ляю вам все, что нажил своим тру­дом и умом. Раз­де­ли­те скот на че­ты­ре рав­ные части, возь­ми­те каж­дый по стаду и про­дол­жай­те с успе­хом дело отца. Жи­ви­те друж­но и учите добру свое потом­ство.

По­кло­ни­лись ему сы­но­вья, по­бла­го­да­ри­ли за дар, но пре­жде чем выйти из юрты, об­ра­ти­лись с во­про­сом:

— Не ослы­ша­лись ли мы, ро­ди­тель наш, и верно ли по­ня­ли твой наказ? Нас трое, а ты рас­по­ря­дил­ся раз­де­лить скот на че­ты­ре части. Кому ты остав­ля­ешь чет­вер­тую часть?

— Чет­вер­тую часть я остав­ляю на­ше­му гостю. Пусть вся­кий, кто нуж­да­ет­ся в пище и крове, кто по же­ла­нию или по нужде явит­ся в наше жи­ли­ще, най­дет у вас приют, ласку и обиль­ное уго­ще­ние. И если гость ваш из скром­но­сти ста­нет от­ка­зы­вать­ся от пищи и от питья, ска­жи­те ему, что ест и пьет свое, а не ваше, ибо в вашем со­сто­я­нии есть и его доля. Ми­но­ва­ли века, и мно­гое пе­ре­ме­ни­лось с тех пор. Но во все вре­ме­на, годы и дни кре­пок степ­ной обы­чай го­сте­при­им­ства. Кто бы ни зашел среди дня и ночи в жи­ли­ще ка­за­ха, каж­до­го ждут при­вет и почет, мир­ный отдых и щед­рое хле­бо­соль­ство и «қонақ асы» (пища гостя).

Где ис­то­ки зна­ме­ни­то­го ка­зах­ско­го го­сте­при­им­ства? Рас­ска­зы­ва­ют, что дав­ным-давно жил ста­рец, ко­то­рый при­ру­чил диких вер­блю­дов, ло­ша­дей, коров, овец и стал пер­вым ско­то­во­дом в ка­зах­ских сте­пях. Было у него три сына — вер­ные и на­деж­ные по­мощ­ни­ки отцу в любом деле. Когда при­шло время ему уми­рать, при­звал он к себе сы­но­вей и ска­зал:

— Остав­ляю вам все, что нажил своим тру­дом и умом. Раз­де­ли­те скот на че­ты­ре рав­ные части, возь­ми­те каж­дый по стаду и про­дол­жай­те с успе­хом дело отца. Жи­ви­те друж­но и учите добру свое потом­ство.

По­кло­ни­лись ему сы­но­вья, по­бла­го­да­ри­ли за дар, но пре­жде чем выйти из юрты, об­ра­ти­лись с во­про­сом:

— Не ослы­ша­лись ли мы, ро­ди­тель наш, и верно ли по­ня­ли твой наказ? Нас трое, а ты рас­по­ря­дил­ся раз­де­лить скот на че­ты­ре части. Кому ты остав­ля­ешь чет­вер­тую часть?

— Чет­вер­тую часть я остав­ляю на­ше­му гостю. Пусть вся­кий, кто нуж­да­ет­ся в пище и крове, кто по же­ла­нию или по нужде явит­ся в наше жи­ли­ще, най­дет у вас приют, ласку и обиль­ное уго­ще­ние. И если гость ваш из скром­но­сти ста­нет от­ка­зы­вать­ся от пищи и от питья, ска­жи­те ему, что ест и пьет свое, а не ваше, ибо в вашем со­сто­я­нии есть и его доля. Ми­но­ва­ли века, и мно­гое пе­ре­ме­ни­лось с тех пор. Но во все вре­ме­на, годы и дни кре­пок степ­ной обы­чай го­сте­при­им­ства. Кто бы ни зашел среди дня и ночи в жи­ли­ще ка­за­ха, каж­до­го ждут при­вет и почет, мир­ный отдых и щед­рое хле­бо­соль­ство и «қонақ асы» (пища гостя).

Где ис­то­ки зна­ме­ни­то­го ка­зах­ско­го го­сте­при­им­ства? Рас­ска­зы­ва­ют, что дав­ным-давно жил ста­рец, ко­то­рый при­ру­чил диких вер­блю­дов, ло­ша­дей, коров, овец и стал пер­вым ско­то­во­дом в ка­зах­ских сте­пях. Было у него три сына — вер­ные и на­деж­ные по­мощ­ни­ки отцу в любом деле. Когда при­шло время ему уми­рать, при­звал он к себе сы­но­вей и ска­зал:

— Остав­ляю вам все, что нажил своим тру­дом и умом. Раз­де­ли­те скот на че­ты­ре рав­ные части, возь­ми­те каж­дый по стаду и про­дол­жай­те с успе­хом дело отца. Жи­ви­те друж­но и учите добру свое потом­ство.

По­кло­ни­лись ему сы­но­вья, по­бла­го­да­ри­ли за дар, но пре­жде чем выйти из юрты, об­ра­ти­лись с во­про­сом:

— Не ослы­ша­лись ли мы, ро­ди­тель наш, и верно ли по­ня­ли твой наказ? Нас трое, а ты рас­по­ря­дил­ся раз­де­лить скот на че­ты­ре части. Кому ты остав­ля­ешь чет­вер­тую часть?

— Чет­вер­тую часть я остав­ляю на­ше­му гостю. Пусть вся­кий, кто нуж­да­ет­ся в пище и крове, кто по же­ла­нию или по нужде явит­ся в наше жи­ли­ще, най­дет у вас приют, ласку и обиль­ное уго­ще­ние. И если гость ваш из скром­но­сти ста­нет от­ка­зы­вать­ся от пищи и от питья, ска­жи­те ему, что ест и пьет свое, а не ваше, ибо в вашем со­сто­я­нии есть и его доля. Ми­но­ва­ли века, и мно­гое пе­ре­ме­ни­лось с тех пор. Но во все вре­ме­на, годы и дни кре­пок степ­ной обы­чай го­сте­при­им­ства. Кто бы ни зашел среди дня и ночи в жи­ли­ще ка­за­ха, каж­до­го ждут при­вет и почет, мир­ный отдых и щед­рое хле­бо­соль­ство и «қонақ асы» (пища гостя).

Где ис­то­ки зна­ме­ни­то­го ка­зах­ско­го го­сте­при­им­ства? Рас­ска­зы­ва­ют, что дав­ным-давно жил ста­рец, ко­то­рый при­ру­чил диких вер­блю­дов, ло­ша­дей, коров, овец и стал пер­вым ско­то­во­дом в ка­зах­ских сте­пях. Было у него три сына — вер­ные и на­деж­ные по­мощ­ни­ки отцу в любом деле. Когда при­шло время ему уми­рать, при­звал он к себе сы­но­вей и ска­зал:

— Остав­ляю вам все, что нажил своим тру­дом и умом. Раз­де­ли­те скот на че­ты­ре рав­ные части, возь­ми­те каж­дый по стаду и про­дол­жай­те с успе­хом дело отца. Жи­ви­те друж­но и учите добру свое потом­ство.

По­кло­ни­лись ему сы­но­вья, по­бла­го­да­ри­ли за дар, но пре­жде чем выйти из юрты, об­ра­ти­лись с во­про­сом:

— Не ослы­ша­лись ли мы, ро­ди­тель наш, и верно ли по­ня­ли твой наказ? Нас трое, а ты рас­по­ря­дил­ся раз­де­лить скот на че­ты­ре части. Кому ты остав­ля­ешь чет­вер­тую часть?

— Чет­вер­тую часть я остав­ляю на­ше­му гостю. Пусть вся­кий, кто нуж­да­ет­ся в пище и крове, кто по же­ла­нию или по нужде явит­ся в наше жи­ли­ще, най­дет у вас приют, ласку и обиль­ное уго­ще­ние. И если гость ваш из скром­но­сти ста­нет от­ка­зы­вать­ся от пищи и от питья, ска­жи­те ему, что ест и пьет свое, а не ваше, ибо в вашем со­сто­я­нии есть и его доля. Ми­но­ва­ли века, и мно­гое пе­ре­ме­ни­лось с тех пор. Но во все вре­ме­на, годы и дни кре­пок степ­ной обы­чай го­сте­при­им­ства. Кто бы ни зашел среди дня и ночи в жи­ли­ще ка­за­ха, каж­до­го ждут при­вет и почет, мир­ный отдых и щед­рое хле­бо­соль­ство и «қонақ асы» (пища гостя).

Где ис­то­ки зна­ме­ни­то­го ка­зах­ско­го го­сте­при­им­ства? Рас­ска­зы­ва­ют, что дав­ным-давно жил ста­рец, ко­то­рый при­ру­чил диких вер­блю­дов, ло­ша­дей, коров, овец и стал пер­вым ско­то­во­дом в ка­зах­ских сте­пях. Было у него три сына — вер­ные и на­деж­ные по­мощ­ни­ки отцу в любом деле. Когда при­шло время ему уми­рать, при­звал он к себе сы­но­вей и ска­зал:

— Остав­ляю вам все, что нажил своим тру­дом и умом. Раз­де­ли­те скот на че­ты­ре рав­ные части, возь­ми­те каж­дый по стаду и про­дол­жай­те с успе­хом дело отца. Жи­ви­те друж­но и учите добру свое потом­ство.

По­кло­ни­лись ему сы­но­вья, по­бла­го­да­ри­ли за дар, но пре­жде чем выйти из юрты, об­ра­ти­лись с во­про­сом:

— Не ослы­ша­лись ли мы, ро­ди­тель наш, и верно ли по­ня­ли твой наказ? Нас трое, а ты рас­по­ря­дил­ся раз­де­лить скот на че­ты­ре части. Кому ты остав­ля­ешь чет­вер­тую часть?

— Чет­вер­тую часть я остав­ляю на­ше­му гостю. Пусть вся­кий, кто нуж­да­ет­ся в пище и крове, кто по же­ла­нию или по нужде явит­ся в наше жи­ли­ще, най­дет у вас приют, ласку и обиль­ное уго­ще­ние. И если гость ваш из скром­но­сти ста­нет от­ка­зы­вать­ся от пищи и от питья, ска­жи­те ему, что ест и пьет свое, а не ваше, ибо в вашем со­сто­я­нии есть и его доля. Ми­но­ва­ли века, и мно­гое пе­ре­ме­ни­лось с тех пор. Но во все вре­ме­на, годы и дни кре­пок степ­ной обы­чай го­сте­при­им­ства. Кто бы ни зашел среди дня и ночи в жи­ли­ще ка­за­ха, каж­до­го ждут при­вет и почет, мир­ный отдых и щед­рое хле­бо­соль­ство и «қонақ асы» (пища гостя).