Cка­зоч­ный, фан­та­сти­че­ский мир от­кры­ва­ет­ся че­ло­ве­ку, по­пав­ше­му в пе­ще­ру. Cамая боль­шая в мире пе­ще­ра — Ма­мон­то­вая в США. В ней гран­ди­оз­ные гроты, глу­бо­чай­шие про­па­сти, мно­же­ство под­зем­ных озер, две боль­шие реки. Под­зем­ный замок про­тя­нул­ся на 240 ки­ло­мет­ров. Hеда­ле­ко от ураль­ско­го го­ро­да Кун­гу­ра на­хо­дит­ся зна­ме­ни­тая Кун­гур­ская ле­дя­ная пе­ще­ра. В ней 68 гро­тов, со­еди­нен­ных уз­ки­ми длин­ны­ми пе­ре­хо­да­ми, 36 озер. Они оста­лись здесь, в веч­ном за­то­че­нии под зем­лей, от древ­ней реки, со­здав­шей когда-то этот гро­мад­ный дво­рец. Пер­вый грот этой пе­ще­ры на­зы­ва­ет­ся Брил­ли­ан­то­вый. Стены и по­то­лок его по­кры­ты круп­ны­ми кри­стал­ла­ми льда. Осве­щен­ные, они пе­ре­ли­ва­ют­ся всеми цве­та­ми ра­ду­ги, по­доб­но ураль­ским са­мо­цве­там. Свер­ху ле­дя­ные кри­стал­лы сви­са­ют гроз­дья­ми, на­по­ми­ная свер­ка­ю­щие хру­сталь­ные люст­ры. Mного веков ра­бо­та­ла здесь вода, от­кла­ды­вая рас­тво­рен­ную из­весть, укра­шая пе­ще­ру ста­лак­ти­та­ми и ста­лаг­ми­та­ми. Kун­гур­ская пе­ще­ра — че­ты­рех­этаж­ная. Наи­бо­лее об­шир­ны гроты вто­ро­го этажа. Под ним на­хо­дит­ся не­ис­сле­до­ван­ный ниж­ний этаж, ко­то­рый еще фор­ми­ру­ет­ся под­зем­ным во­да­ми. Oдна из самых кра­си­вых пещер в Крыму — Ты­ся­че­го­ло­вая. Вы­со­кие своды ее про­па­да­ют в тем­но­те. При­чуд­ли­вые ко­лон­ны поды­ма­ют­ся ввысь. Один зал ста­лак­ти­то­во­го двор­ца-пе­ще­ры сле­ду­ет за дру­гим, поды­ма­ясь все выше и выше в гору. Oбсле­дуя пе­ще­ры, уче­ные порой стал­ки­ва­ют­ся с яв­ле­ни­я­ми, ко­то­рые могут ис­пу­гать не­по­свя­щен­но­го. То слы­шит­ся стран­ная му­зы­ка, слов­но кто-то пы­та­ет­ся иг­рать на флей­те, по­вто­ряя за­дан­ный урок, то до­но­сит­ся чье-то бор­мо­та­ние. Чаще всего этому на­хо­дит­ся какое-то объ­яс­не­ние. Hеред­ки под зем­лей и зри­тель­ные ил­лю­зии. Яма в не­сколь­ко мет­ров глу­би­ной ка­жет­ся без­дной, а ма­лень­кая лужа — озе­ром; во мраке, едва рас­се­и­ва­е­мом све­том фо­на­ря, те­ря­ет­ся ощу­ще­ние раз­ме­ров и про­пор­ций, все ка­жет­ся пре­уве­ли­чен­ным. Да мало ли какие от­кры­тия и чу­де­са ждут нас в мире под­зем­ных пу­стот!

Cка­зоч­ный, фан­та­сти­че­ский мир от­кры­ва­ет­ся че­ло­ве­ку, по­пав­ше­му в пе­ще­ру. Cамая боль­шая в мире пе­ще­ра — Ма­мон­то­вая в США. В ней гран­ди­оз­ные гроты, глу­бо­чай­шие про­па­сти, мно­же­ство под­зем­ных озер, две боль­шие реки. Под­зем­ный замок про­тя­нул­ся на 240 ки­ло­мет­ров. Hеда­ле­ко от ураль­ско­го го­ро­да Кун­гу­ра на­хо­дит­ся зна­ме­ни­тая Кун­гур­ская ле­дя­ная пе­ще­ра. В ней 68 гро­тов, со­еди­нен­ных уз­ки­ми длин­ны­ми пе­ре­хо­да­ми, 36 озер. Они оста­лись здесь, в веч­ном за­то­че­нии под зем­лей, от древ­ней реки, со­здав­шей когда-то этот гро­мад­ный дво­рец. Пер­вый грот этой пе­ще­ры на­зы­ва­ет­ся Брил­ли­ан­то­вый. Стены и по­то­лок его по­кры­ты круп­ны­ми кри­стал­ла­ми льда. Осве­щен­ные, они пе­ре­ли­ва­ют­ся всеми цве­та­ми ра­ду­ги, по­доб­но ураль­ским са­мо­цве­там. Свер­ху ле­дя­ные кри­стал­лы сви­са­ют гроз­дья­ми, на­по­ми­ная свер­ка­ю­щие хру­сталь­ные люст­ры. Mного веков ра­бо­та­ла здесь вода, от­кла­ды­вая рас­тво­рен­ную из­весть, укра­шая пе­ще­ру ста­лак­ти­та­ми и ста­лаг­ми­та­ми. Kун­гур­ская пе­ще­ра — че­ты­рех­этаж­ная. Наи­бо­лее об­шир­ны гроты вто­ро­го этажа. Под ним на­хо­дит­ся не­ис­сле­до­ван­ный ниж­ний этаж, ко­то­рый еще фор­ми­ру­ет­ся под­зем­ным во­да­ми. Oдна из самых кра­си­вых пещер в Крыму — Ты­ся­че­го­ло­вая. Вы­со­кие своды ее про­па­да­ют в тем­но­те. При­чуд­ли­вые ко­лон­ны поды­ма­ют­ся ввысь. Один зал ста­лак­ти­то­во­го двор­ца-пе­ще­ры сле­ду­ет за дру­гим, поды­ма­ясь все выше и выше в гору. Oбсле­дуя пе­ще­ры, уче­ные порой стал­ки­ва­ют­ся с яв­ле­ни­я­ми, ко­то­рые могут ис­пу­гать не­по­свя­щен­но­го. То слы­шит­ся стран­ная му­зы­ка, слов­но кто-то пы­та­ет­ся иг­рать на флей­те, по­вто­ряя за­дан­ный урок, то до­но­сит­ся чье-то бор­мо­та­ние. Чаще всего этому на­хо­дит­ся какое-то объ­яс­не­ние. Hеред­ки под зем­лей и зри­тель­ные ил­лю­зии. Яма в не­сколь­ко мет­ров глу­би­ной ка­жет­ся без­дной, а ма­лень­кая лужа — озе­ром; во мраке, едва рас­се­и­ва­е­мом све­том фо­на­ря, те­ря­ет­ся ощу­ще­ние раз­ме­ров и про­пор­ций, все ка­жет­ся пре­уве­ли­чен­ным. Да мало ли какие от­кры­тия и чу­де­са ждут нас в мире под­зем­ных пу­стот!

1. Хо­зяй­ствен­ное мыло — эко­ло­ги­че­ски чи­стый про­дукт, не­за­слу­жен­но за­бы­тый со­вре­мен­ны­ми хо­зяй­ка­ми. Про­из­во­дит­ся без ис­поль­зо­ва­ния кон­сер­ван­тов и кра­си­те­лей.

2. Пер­вое по­до­бие хо­зяй­ствен­но­го мыла было вы­пу­ще­но в Мар­се­ле. Из­на­чаль­но в его со­став вхо­ди­ли олив­ко­вое масло и соль. Сей­час хо­зяй­ствен­ное мыло де­ла­ют из ще­ло­чи и жиров жи­вот­но­го и рас­ти­тель­но­го про­ис­хож­де­ния. В ка­че­стве жи­ро­вой ос­но­вы ис­поль­зу­ет­ся гид­рок­сид на­трия. Этим и объ­яс­ня­ют­ся его по­ло­жи­тель­ные ка­че­ства.

3. Хо­зяй­ствен­ное мыло об­ла­да­ет как уни­вер­саль­ным свой­ством от­сти­ры­ва­ния и от­мы­ва­ния за­ста­ре­лых за­гряз­не­ний, в том числе ма­зу­та, масла и крас­ки, так и ан­ти­сеп­ти­че­ским свой­ством. Оно от­лич­но справ­ля­ет­ся с раз­ны­ми ви­да­ми бак­те­рий. Этим на­ту­раль­ным сред­ством можно мыть руки после кон­так­та с раз­лич­ны­ми пред­ме­та­ми об­ще­го поль­зо­ва­ния, на­при­мер, по­руч­ня­ми в об­ще­ствен­ном транс­пор­те или после дли­тель­ных про­гу­лок в пе­соч­ни­це (хо­зяй­ствен­ным мылом можно поль­зо­вать­ся даже ма­лень­ким детям). Мыль­ным рас­тво­ром можно пе­ри­о­ди­че­ски об­ра­ба­ты­вать пред­ме­ты ги­ги­е­ны: зуб­ную щетку, рас­чес­ку, ложку для обуви. С хо­зяй­ствен­ным мылом можно мыть по­су­ду, осу­ществ­лять общую убор­ку квар­ти­ры, осо­бен­но если в доме есть жи­вот­ные.

4. Мно­гие до­мо­хо­зяй­ки ис­поль­зу­ют хо­зяй­ствен­ное мыло для стир­ки свет­ло­го белья, так как мыло об­ла­да­ет от­лич­ным от­бе­ли­ва­ю­щим эф­фек­том. Его пена пре­крас­но справ­ля­ет­ся со мно­ги­ми ор­га­ни­че­ски­ми за­гряз­не­ни­я­ми, при­чем она не вре­дит тка­ням, не рас­тя­ги­ва­ет одеж­ду и не разъ­еда­ет ос­нов­ную рас­цвет­ку. Таким мылом можно сти­рать даже дет­скую одеж­ду: оно не раз­дра­жа­ет неж­ную кожу и не вы­зы­ва­ет ни­ка­кой ал­лер­гии.

5. Мо­ю­щее сред­ство по­лез­но для кожи не толь­ко в целях под­дер­жа­ния ги­ги­е­ны, но и для устра­не­ния мно­гих кож­ных не­ду­гов. Оно лечит гриб­ко­вые бо­лез­ни стоп, чи­стит раны, в том числе и ган­гре­ну, а также при­ме­ня­ет­ся при ожо­гах раз­ной сте­пе­ни тя­же­сти.

6. По­сто­ян­ное умы­ва­ние на­ту­раль­ным мылом поз­во­лит вам за­быть о любых кож­ных вы­сы­па­ни­ях. Бак­те­ри­цид­ные, очи­ща­ю­щие и ра­но­за­жив­ля­ю­щие свой­ства хо­зяй­ствен­но­го мыла успеш­но спра­вят­ся со мно­ги­ми де­фек­та­ми кожи лица, сни­мут вос­па­ли­тель­ные про­цес­сы и уни­что­жат бо­лез­не­твор­ные мик­ро­бы.

7. С на­ту­раль­ным мо­ю­щим сред­ством по­лез­но не толь­ко ку­пать­ся, но и мыть им го­ло­ву. Это поз­во­лит из­ба­вить­ся от на­до­ев­шей пер­хо­ти, сни­зить жир­ность кожи го­ло­вы и волос, а также устра­нить любые ше­лу­ше­ния. При­род­ные ком­по­нен­ты не толь­ко ка­че­ствен­но очи­стят во­ло­сы, но и при­да­дут им здо­ро­вый вид.

8. Осо­бых про­ти­во­по­ка­за­ний по при­ме­не­нию хо­зяй­ствен­но­го мыла нет, но сле­ду­ет пом­нить, что пе­ре­до­зи­ров­ка любым, даже очень по­лез­ным и при­род­ным про­дук­том может при­ве­сти к не­при­ят­ным по­след­стви­ям. Мыло со­дер­жит ще­лочь, по­это­му им нель­зя часто мыть во­ло­сы: они могут по­туск­неть и силь­но вы­су­шить­ся. Ча­стое ку­па­ние с по­мо­щью хо­зяй­ствен­но­го мыла тоже не ре­ко­мен­ду­ет­ся: кожа может по­те­рять свой при­род­ный за­щит­ный жи­ро­вой слой, стать сухой и дряб­лой. После ча­сто­го при­ня­тия вод­ных про­це­дур нужно увлаж­нять кожу, чтобы снова не за­бить поры. Олив­ко­вое масло для этой цели впол­не по­дой­дет.

1. Хо­зяй­ствен­ное мыло — эко­ло­ги­че­ски чи­стый про­дукт, не­за­слу­жен­но за­бы­тый со­вре­мен­ны­ми хо­зяй­ка­ми. Про­из­во­дит­ся без ис­поль­зо­ва­ния кон­сер­ван­тов и кра­си­те­лей.

2. Пер­вое по­до­бие хо­зяй­ствен­но­го мыла было вы­пу­ще­но в Мар­се­ле. Из­на­чаль­но в его со­став вхо­ди­ли олив­ко­вое масло и соль. Сей­час хо­зяй­ствен­ное мыло де­ла­ют из ще­ло­чи и жиров жи­вот­но­го и рас­ти­тель­но­го про­ис­хож­де­ния. В ка­че­стве жи­ро­вой ос­но­вы ис­поль­зу­ет­ся гид­рок­сид на­трия. Этим и объ­яс­ня­ют­ся его по­ло­жи­тель­ные ка­че­ства.

3. Хо­зяй­ствен­ное мыло об­ла­да­ет как уни­вер­саль­ным свой­ством от­сти­ры­ва­ния и от­мы­ва­ния за­ста­ре­лых за­гряз­не­ний, в том числе ма­зу­та, масла и крас­ки, так и ан­ти­сеп­ти­че­ским свой­ством. Оно от­лич­но справ­ля­ет­ся с раз­ны­ми ви­да­ми бак­те­рий. Этим на­ту­раль­ным сред­ством можно мыть руки после кон­так­та с раз­лич­ны­ми пред­ме­та­ми об­ще­го поль­зо­ва­ния, на­при­мер, по­руч­ня­ми в об­ще­ствен­ном транс­пор­те или после дли­тель­ных про­гу­лок в пе­соч­ни­це (хо­зяй­ствен­ным мылом можно поль­зо­вать­ся даже ма­лень­ким детям). Мыль­ным рас­тво­ром можно пе­ри­о­ди­че­ски об­ра­ба­ты­вать пред­ме­ты ги­ги­е­ны: зуб­ную щетку, рас­чес­ку, ложку для обуви. С хо­зяй­ствен­ным мылом можно мыть по­су­ду, осу­ществ­лять общую убор­ку квар­ти­ры, осо­бен­но если в доме есть жи­вот­ные.

4. Мно­гие до­мо­хо­зяй­ки ис­поль­зу­ют хо­зяй­ствен­ное мыло для стир­ки свет­ло­го белья, так как мыло об­ла­да­ет от­лич­ным от­бе­ли­ва­ю­щим эф­фек­том. Его пена пре­крас­но справ­ля­ет­ся со мно­ги­ми ор­га­ни­че­ски­ми за­гряз­не­ни­я­ми, при­чем она не вре­дит тка­ням, не рас­тя­ги­ва­ет одеж­ду и не разъ­еда­ет ос­нов­ную рас­цвет­ку. Таким мылом можно сти­рать даже дет­скую одеж­ду: оно не раз­дра­жа­ет неж­ную кожу и не вы­зы­ва­ет ни­ка­кой ал­лер­гии.

5. Мо­ю­щее сред­ство по­лез­но для кожи не толь­ко в целях под­дер­жа­ния ги­ги­е­ны, но и для устра­не­ния мно­гих кож­ных не­ду­гов. Оно лечит гриб­ко­вые бо­лез­ни стоп, чи­стит раны, в том числе и ган­гре­ну, а также при­ме­ня­ет­ся при ожо­гах раз­ной сте­пе­ни тя­же­сти.

6. По­сто­ян­ное умы­ва­ние на­ту­раль­ным мылом поз­во­лит вам за­быть о любых кож­ных вы­сы­па­ни­ях. Бак­те­ри­цид­ные, очи­ща­ю­щие и ра­но­за­жив­ля­ю­щие свой­ства хо­зяй­ствен­но­го мыла успеш­но спра­вят­ся со мно­ги­ми де­фек­та­ми кожи лица, сни­мут вос­па­ли­тель­ные про­цес­сы и уни­что­жат бо­лез­не­твор­ные мик­ро­бы.

7. С на­ту­раль­ным мо­ю­щим сред­ством по­лез­но не толь­ко ку­пать­ся, но и мыть им го­ло­ву. Это поз­во­лит из­ба­вить­ся от на­до­ев­шей пер­хо­ти, сни­зить жир­ность кожи го­ло­вы и волос, а также устра­нить любые ше­лу­ше­ния. При­род­ные ком­по­нен­ты не толь­ко ка­че­ствен­но очи­стят во­ло­сы, но и при­да­дут им здо­ро­вый вид.

8. Осо­бых про­ти­во­по­ка­за­ний по при­ме­не­нию хо­зяй­ствен­но­го мыла нет, но сле­ду­ет пом­нить, что пе­ре­до­зи­ров­ка любым, даже очень по­лез­ным и при­род­ным про­дук­том может при­ве­сти к не­при­ят­ным по­след­стви­ям. Мыло со­дер­жит ще­лочь, по­это­му им нель­зя часто мыть во­ло­сы: они могут по­туск­неть и силь­но вы­су­шить­ся. Ча­стое ку­па­ние с по­мо­щью хо­зяй­ствен­но­го мыла тоже не ре­ко­мен­ду­ет­ся: кожа может по­те­рять свой при­род­ный за­щит­ный жи­ро­вой слой, стать сухой и дряб­лой. После ча­сто­го при­ня­тия вод­ных про­це­дур нужно увлаж­нять кожу, чтобы снова не за­бить поры. Олив­ко­вое масло для этой цели впол­не по­дой­дет.

1. Хо­зяй­ствен­ное мыло — эко­ло­ги­че­ски чи­стый про­дукт, не­за­слу­жен­но за­бы­тый со­вре­мен­ны­ми хо­зяй­ка­ми. Про­из­во­дит­ся без ис­поль­зо­ва­ния кон­сер­ван­тов и кра­си­те­лей.

2. Пер­вое по­до­бие хо­зяй­ствен­но­го мыла было вы­пу­ще­но в Мар­се­ле. Из­на­чаль­но в его со­став вхо­ди­ли олив­ко­вое масло и соль. Сей­час хо­зяй­ствен­ное мыло де­ла­ют из ще­ло­чи и жиров жи­вот­но­го и рас­ти­тель­но­го про­ис­хож­де­ния. В ка­че­стве жи­ро­вой ос­но­вы ис­поль­зу­ет­ся гид­рок­сид на­трия. Этим и объ­яс­ня­ют­ся его по­ло­жи­тель­ные ка­че­ства.

3. Хо­зяй­ствен­ное мыло об­ла­да­ет как уни­вер­саль­ным свой­ством от­сти­ры­ва­ния и от­мы­ва­ния за­ста­ре­лых за­гряз­не­ний, в том числе ма­зу­та, масла и крас­ки, так и ан­ти­сеп­ти­че­ским свой­ством. Оно от­лич­но справ­ля­ет­ся с раз­ны­ми ви­да­ми бак­те­рий. Этим на­ту­раль­ным сред­ством можно мыть руки после кон­так­та с раз­лич­ны­ми пред­ме­та­ми об­ще­го поль­зо­ва­ния, на­при­мер, по­руч­ня­ми в об­ще­ствен­ном транс­пор­те или после дли­тель­ных про­гу­лок в пе­соч­ни­це (хо­зяй­ствен­ным мылом можно поль­зо­вать­ся даже ма­лень­ким детям). Мыль­ным рас­тво­ром можно пе­ри­о­ди­че­ски об­ра­ба­ты­вать пред­ме­ты ги­ги­е­ны: зуб­ную щетку, рас­чес­ку, ложку для обуви. С хо­зяй­ствен­ным мылом можно мыть по­су­ду, осу­ществ­лять общую убор­ку квар­ти­ры, осо­бен­но если в доме есть жи­вот­ные.

4. Мно­гие до­мо­хо­зяй­ки ис­поль­зу­ют хо­зяй­ствен­ное мыло для стир­ки свет­ло­го белья, так как мыло об­ла­да­ет от­лич­ным от­бе­ли­ва­ю­щим эф­фек­том. Его пена пре­крас­но справ­ля­ет­ся со мно­ги­ми ор­га­ни­че­ски­ми за­гряз­не­ни­я­ми, при­чем она не вре­дит тка­ням, не рас­тя­ги­ва­ет одеж­ду и не разъ­еда­ет ос­нов­ную рас­цвет­ку. Таким мылом можно сти­рать даже дет­скую одеж­ду: оно не раз­дра­жа­ет неж­ную кожу и не вы­зы­ва­ет ни­ка­кой ал­лер­гии.

5. Мо­ю­щее сред­ство по­лез­но для кожи не толь­ко в целях под­дер­жа­ния ги­ги­е­ны, но и для устра­не­ния мно­гих кож­ных не­ду­гов. Оно лечит гриб­ко­вые бо­лез­ни стоп, чи­стит раны, в том числе и ган­гре­ну, а также при­ме­ня­ет­ся при ожо­гах раз­ной сте­пе­ни тя­же­сти.

6. По­сто­ян­ное умы­ва­ние на­ту­раль­ным мылом поз­во­лит вам за­быть о любых кож­ных вы­сы­па­ни­ях. Бак­те­ри­цид­ные, очи­ща­ю­щие и ра­но­за­жив­ля­ю­щие свой­ства хо­зяй­ствен­но­го мыла успеш­но спра­вят­ся со мно­ги­ми де­фек­та­ми кожи лица, сни­мут вос­па­ли­тель­ные про­цес­сы и уни­что­жат бо­лез­не­твор­ные мик­ро­бы.

7. С на­ту­раль­ным мо­ю­щим сред­ством по­лез­но не толь­ко ку­пать­ся, но и мыть им го­ло­ву. Это поз­во­лит из­ба­вить­ся от на­до­ев­шей пер­хо­ти, сни­зить жир­ность кожи го­ло­вы и волос, а также устра­нить любые ше­лу­ше­ния. При­род­ные ком­по­нен­ты не толь­ко ка­че­ствен­но очи­стят во­ло­сы, но и при­да­дут им здо­ро­вый вид.

8. Осо­бых про­ти­во­по­ка­за­ний по при­ме­не­нию хо­зяй­ствен­но­го мыла нет, но сле­ду­ет пом­нить, что пе­ре­до­зи­ров­ка любым, даже очень по­лез­ным и при­род­ным про­дук­том может при­ве­сти к не­при­ят­ным по­след­стви­ям. Мыло со­дер­жит ще­лочь, по­это­му им нель­зя часто мыть во­ло­сы: они могут по­туск­неть и силь­но вы­су­шить­ся. Ча­стое ку­па­ние с по­мо­щью хо­зяй­ствен­но­го мыла тоже не ре­ко­мен­ду­ет­ся: кожа может по­те­рять свой при­род­ный за­щит­ный жи­ро­вой слой, стать сухой и дряб­лой. После ча­сто­го при­ня­тия вод­ных про­це­дур нужно увлаж­нять кожу, чтобы снова не за­бить поры. Олив­ко­вое масло для этой цели впол­не по­дой­дет.

(1) Ox, да и тоск­ли­во же быв­ше­му фрон­то­ви­ку бро­дить по Кар­тун­ско­му бору. Какая-то земля здесь такая, что во­сем­на­дца­тый год со­хра­ня­ют­ся, лишь чуть об­ва­ли­лись, не то что по­ло­сы тран­шей, не то что ог­не­вые по­зи­ции пушек — но от­дель­ная стрел­ко­вая ячей­ка ма­лень­кая, где не­ве­до­мый сол­дат хо­ро­нил свое боль­шое тело в из­мыз­ган­ной ко­рот­кой ши­нель­ке. Брёвна с блин­даж­ных пе­ре­кры­тий за эти годы, ко­неч­но, рас­та­щи­ли, а ямы оста­лись ясные.

(2) Хоть в этом самом бору я не во­е­вал, а рядом, в стрел­ко­вых вой­сках, в таком же. Хожу от блин­да­жа к блин­да­жу, со­об­ра­жаю, где что могло быть, и вдруг у од­но­го блин­да­жа, у вы­хо­да, на­тал­ки­ва­юсь на ста­рое, во­сем­на­дцать лет ле­жа­лое, а и до тех во­сем­на­дца­ти уже от­слу­жив­шее ведро.

(3) Оно уж тогда было худое, в первую во­ен­ную зиму. Может из де­рев­ни сго­рев­шей под­хва­тил его со­об­ра­зи­тель­ный сол­да­тик да стен­ки ко дну ещё на конус смял и при­ла­дил его пе­ре­хо­дом от же­стя­ной печки в трубу. Вот в этом самом блин­да­же в ту тре­вож­ную зиму, дней де­вя­но­сто, а может сто пять­де­сят, когда фронт тут оста­но­вил­ся, гнало худое ведро через себя дым. Оно на­ка­ля­лось шибко, от него руки грели, и хлеб близ него под­ру­мя­ни­ва­ли. Сколь­ко дыму через себя ведро про­пу­сти­ло — столь­ко и мыс­лей не­вы­ска­зан­ных, писем не­на­пи­сан­ных от людей.

(4) А потом как-ни­будь утром, при весёлом сол­ныш­ке, бо­е­вой по­ря­док ме­ня­ли, блин­даж бро­са­ли, ко­ман­дир то­ро­пил свою ко­ман­ду — «ну! ну!» — ор­ди­на­рец печку по­ру­шил, втис­нул ее всю на ма­ши­ну, и ко­ле­на все, а ху­до­му ведру места не на­шлось. «Брось ты его, за­ра­зу! — стар­ши­на крик­нул. — Там дру­гое найдёшь!» Ехать было да­ле­ко, да и дело уж к весне по­во­ра­чи­ва­ло, по­сто­ял ор­ди­на­рец с худым вед­ром, вздох­нул — и опу­стил его у входа. И все за­сме­я­лись.

(5) С тех пор и брёвна с блин­да­жа со­дра­ли, и сто­лик — а худое вер­ное ведро так и оста­лось у сво­е­го блин­да­жа.

(6) Стою над ним, на­хлы­ну­ло. Ре­бя­та чи­стые, дру­зья фрон­то­вые! Чем были живы мы и на что на­де­я­лись, и самая друж­ба наша бес­ко­рыст­ная про­шло всё дымом, и ни­ко­гда уж боль­ше не слу­жить этому ржа­во­му, за­бы­то­му...

(1) Ox, да и тоск­ли­во же быв­ше­му фрон­то­ви­ку бро­дить по Кар­тун­ско­му бору. Какая-то земля здесь такая, что во­сем­на­дца­тый год со­хра­ня­ют­ся, лишь чуть об­ва­ли­лись, не то что по­ло­сы тран­шей, не то что ог­не­вые по­зи­ции пушек — но от­дель­ная стрел­ко­вая ячей­ка ма­лень­кая, где не­ве­до­мый сол­дат хо­ро­нил свое боль­шое тело в из­мыз­ган­ной ко­рот­кой ши­нель­ке. Брёвна с блин­даж­ных пе­ре­кры­тий за эти годы, ко­неч­но, рас­та­щи­ли, а ямы оста­лись ясные.

(2) Хоть в этом самом бору я не во­е­вал, а рядом, в стрел­ко­вых вой­сках, в таком же. Хожу от блин­да­жа к блин­да­жу, со­об­ра­жаю, где что могло быть, и вдруг у од­но­го блин­да­жа, у вы­хо­да, на­тал­ки­ва­юсь на ста­рое, во­сем­на­дцать лет ле­жа­лое, а и до тех во­сем­на­дца­ти уже от­слу­жив­шее ведро.

(3) Оно уж тогда было худое, в первую во­ен­ную зиму. Может из де­рев­ни сго­рев­шей под­хва­тил его со­об­ра­зи­тель­ный сол­да­тик да стен­ки ко дну ещё на конус смял и при­ла­дил его пе­ре­хо­дом от же­стя­ной печки в трубу. Вот в этом самом блин­да­же в ту тре­вож­ную зиму, дней де­вя­но­сто, а может сто пять­де­сят, когда фронт тут оста­но­вил­ся, гнало худое ведро через себя дым. Оно на­ка­ля­лось шибко, от него руки грели, и хлеб близ него под­ру­мя­ни­ва­ли. Сколь­ко дыму через себя ведро про­пу­сти­ло — столь­ко и мыс­лей не­вы­ска­зан­ных, писем не­на­пи­сан­ных от людей.

(4) А потом как-ни­будь утром, при весёлом сол­ныш­ке, бо­е­вой по­ря­док ме­ня­ли, блин­даж бро­са­ли, ко­ман­дир то­ро­пил свою ко­ман­ду — «ну! ну!» — ор­ди­на­рец печку по­ру­шил, втис­нул ее всю на ма­ши­ну, и ко­ле­на все, а ху­до­му ведру места не на­шлось. «Брось ты его, за­ра­зу! — стар­ши­на крик­нул. — Там дру­гое найдёшь!» Ехать было да­ле­ко, да и дело уж к весне по­во­ра­чи­ва­ло, по­сто­ял ор­ди­на­рец с худым вед­ром, вздох­нул — и опу­стил его у входа. И все за­сме­я­лись.

(5) С тех пор и брёвна с блин­да­жа со­дра­ли, и сто­лик — а худое вер­ное ведро так и оста­лось у сво­е­го блин­да­жа.

(6) Стою над ним, на­хлы­ну­ло. Ре­бя­та чи­стые, дру­зья фрон­то­вые! Чем были живы мы и на что на­де­я­лись, и самая друж­ба наша бес­ко­рыст­ная про­шло всё дымом, и ни­ко­гда уж боль­ше не слу­жить этому ржа­во­му, за­бы­то­му...

(1) Ox, да и тоск­ли­во же быв­ше­му фрон­то­ви­ку бро­дить по Кар­тун­ско­му бору. Какая-то земля здесь такая, что во­сем­на­дца­тый год со­хра­ня­ют­ся, лишь чуть об­ва­ли­лись, не то что по­ло­сы тран­шей, не то что ог­не­вые по­зи­ции пушек — но от­дель­ная стрел­ко­вая ячей­ка ма­лень­кая, где не­ве­до­мый сол­дат хо­ро­нил свое боль­шое тело в из­мыз­ган­ной ко­рот­кой ши­нель­ке. Брёвна с блин­даж­ных пе­ре­кры­тий за эти годы, ко­неч­но, рас­та­щи­ли, а ямы оста­лись ясные.

(2) Хоть в этом самом бору я не во­е­вал, а рядом, в стрел­ко­вых вой­сках, в таком же. Хожу от блин­да­жа к блин­да­жу, со­об­ра­жаю, где что могло быть, и вдруг у од­но­го блин­да­жа, у вы­хо­да, на­тал­ки­ва­юсь на ста­рое, во­сем­на­дцать лет ле­жа­лое, а и до тех во­сем­на­дца­ти уже от­слу­жив­шее ведро.

(3) Оно уж тогда было худое, в первую во­ен­ную зиму. Может из де­рев­ни сго­рев­шей под­хва­тил его со­об­ра­зи­тель­ный сол­да­тик да стен­ки ко дну ещё на конус смял и при­ла­дил его пе­ре­хо­дом от же­стя­ной печки в трубу. Вот в этом самом блин­да­же в ту тре­вож­ную зиму, дней де­вя­но­сто, а может сто пять­де­сят, когда фронт тут оста­но­вил­ся, гнало худое ведро через себя дым. Оно на­ка­ля­лось шибко, от него руки грели, и хлеб близ него под­ру­мя­ни­ва­ли. Сколь­ко дыму через себя ведро про­пу­сти­ло — столь­ко и мыс­лей не­вы­ска­зан­ных, писем не­на­пи­сан­ных от людей.

(4) А потом как-ни­будь утром, при весёлом сол­ныш­ке, бо­е­вой по­ря­док ме­ня­ли, блин­даж бро­са­ли, ко­ман­дир то­ро­пил свою ко­ман­ду — «ну! ну!» — ор­ди­на­рец печку по­ру­шил, втис­нул ее всю на ма­ши­ну, и ко­ле­на все, а ху­до­му ведру места не на­шлось. «Брось ты его, за­ра­зу! — стар­ши­на крик­нул. — Там дру­гое найдёшь!» Ехать было да­ле­ко, да и дело уж к весне по­во­ра­чи­ва­ло, по­сто­ял ор­ди­на­рец с худым вед­ром, вздох­нул — и опу­стил его у входа. И все за­сме­я­лись.

(5) С тех пор и брёвна с блин­да­жа со­дра­ли, и сто­лик — а худое вер­ное ведро так и оста­лось у сво­е­го блин­да­жа.

(6) Стою над ним, на­хлы­ну­ло. Ре­бя­та чи­стые, дру­зья фрон­то­вые! Чем были живы мы и на что на­де­я­лись, и самая друж­ба наша бес­ко­рыст­ная про­шло всё дымом, и ни­ко­гда уж боль­ше не слу­жить этому ржа­во­му, за­бы­то­му...

(1) Ox, да и тоск­ли­во же быв­ше­му фрон­то­ви­ку бро­дить по Кар­тун­ско­му бору. Какая-то земля здесь такая, что во­сем­на­дца­тый год со­хра­ня­ют­ся, лишь чуть об­ва­ли­лись, не то что по­ло­сы тран­шей, не то что ог­не­вые по­зи­ции пушек — но от­дель­ная стрел­ко­вая ячей­ка ма­лень­кая, где не­ве­до­мый сол­дат хо­ро­нил свое боль­шое тело в из­мыз­ган­ной ко­рот­кой ши­нель­ке. Брёвна с блин­даж­ных пе­ре­кры­тий за эти годы, ко­неч­но, рас­та­щи­ли, а ямы оста­лись ясные.

(2) Хоть в этом самом бору я не во­е­вал, а рядом, в стрел­ко­вых вой­сках, в таком же. Хожу от блин­да­жа к блин­да­жу, со­об­ра­жаю, где что могло быть, и вдруг у од­но­го блин­да­жа, у вы­хо­да, на­тал­ки­ва­юсь на ста­рое, во­сем­на­дцать лет ле­жа­лое, а и до тех во­сем­на­дца­ти уже от­слу­жив­шее ведро.

(3) Оно уж тогда было худое, в первую во­ен­ную зиму. Может из де­рев­ни сго­рев­шей под­хва­тил его со­об­ра­зи­тель­ный сол­да­тик да стен­ки ко дну ещё на конус смял и при­ла­дил его пе­ре­хо­дом от же­стя­ной печки в трубу. Вот в этом самом блин­да­же в ту тре­вож­ную зиму, дней де­вя­но­сто, а может сто пять­де­сят, когда фронт тут оста­но­вил­ся, гнало худое ведро через себя дым. Оно на­ка­ля­лось шибко, от него руки грели, и хлеб близ него под­ру­мя­ни­ва­ли. Сколь­ко дыму через себя ведро про­пу­сти­ло — столь­ко и мыс­лей не­вы­ска­зан­ных, писем не­на­пи­сан­ных от людей.

(4) А потом как-ни­будь утром, при весёлом сол­ныш­ке, бо­е­вой по­ря­док ме­ня­ли, блин­даж бро­са­ли, ко­ман­дир то­ро­пил свою ко­ман­ду — «ну! ну!» — ор­ди­на­рец печку по­ру­шил, втис­нул ее всю на ма­ши­ну, и ко­ле­на все, а ху­до­му ведру места не на­шлось. «Брось ты его, за­ра­зу! — стар­ши­на крик­нул. — Там дру­гое найдёшь!» Ехать было да­ле­ко, да и дело уж к весне по­во­ра­чи­ва­ло, по­сто­ял ор­ди­на­рец с худым вед­ром, вздох­нул — и опу­стил его у входа. И все за­сме­я­лись.

(5) С тех пор и брёвна с блин­да­жа со­дра­ли, и сто­лик — а худое вер­ное ведро так и оста­лось у сво­е­го блин­да­жа.

(6) Стою над ним, на­хлы­ну­ло. Ре­бя­та чи­стые, дру­зья фрон­то­вые! Чем были живы мы и на что на­де­я­лись, и самая друж­ба наша бес­ко­рыст­ная про­шло всё дымом, и ни­ко­гда уж боль­ше не слу­жить этому ржа­во­му, за­бы­то­му...

(1) Ox, да и тоск­ли­во же быв­ше­му фрон­то­ви­ку бро­дить по Кар­тун­ско­му бору. Какая-то земля здесь такая, что во­сем­на­дца­тый год со­хра­ня­ют­ся, лишь чуть об­ва­ли­лись, не то что по­ло­сы тран­шей, не то что ог­не­вые по­зи­ции пушек — но от­дель­ная стрел­ко­вая ячей­ка ма­лень­кая, где не­ве­до­мый сол­дат хо­ро­нил свое боль­шое тело в из­мыз­ган­ной ко­рот­кой ши­нель­ке. Брёвна с блин­даж­ных пе­ре­кры­тий за эти годы, ко­неч­но, рас­та­щи­ли, а ямы оста­лись ясные.

(2) Хоть в этом самом бору я не во­е­вал, а рядом, в стрел­ко­вых вой­сках, в таком же. Хожу от блин­да­жа к блин­да­жу, со­об­ра­жаю, где что могло быть, и вдруг у од­но­го блин­да­жа, у вы­хо­да, на­тал­ки­ва­юсь на ста­рое, во­сем­на­дцать лет ле­жа­лое, а и до тех во­сем­на­дца­ти уже от­слу­жив­шее ведро.

(3) Оно уж тогда было худое, в первую во­ен­ную зиму. Может из де­рев­ни сго­рев­шей под­хва­тил его со­об­ра­зи­тель­ный сол­да­тик да стен­ки ко дну ещё на конус смял и при­ла­дил его пе­ре­хо­дом от же­стя­ной печки в трубу. Вот в этом самом блин­да­же в ту тре­вож­ную зиму, дней де­вя­но­сто, а может сто пять­де­сят, когда фронт тут оста­но­вил­ся, гнало худое ведро через себя дым. Оно на­ка­ля­лось шибко, от него руки грели, и хлеб близ него под­ру­мя­ни­ва­ли. Сколь­ко дыму через себя ведро про­пу­сти­ло — столь­ко и мыс­лей не­вы­ска­зан­ных, писем не­на­пи­сан­ных от людей.

(4) А потом как-ни­будь утром, при весёлом сол­ныш­ке, бо­е­вой по­ря­док ме­ня­ли, блин­даж бро­са­ли, ко­ман­дир то­ро­пил свою ко­ман­ду — «ну! ну!» — ор­ди­на­рец печку по­ру­шил, втис­нул ее всю на ма­ши­ну, и ко­ле­на все, а ху­до­му ведру места не на­шлось. «Брось ты его, за­ра­зу! — стар­ши­на крик­нул. — Там дру­гое найдёшь!» Ехать было да­ле­ко, да и дело уж к весне по­во­ра­чи­ва­ло, по­сто­ял ор­ди­на­рец с худым вед­ром, вздох­нул — и опу­стил его у входа. И все за­сме­я­лись.

(5) С тех пор и брёвна с блин­да­жа со­дра­ли, и сто­лик — а худое вер­ное ведро так и оста­лось у сво­е­го блин­да­жа.

(6) Стою над ним, на­хлы­ну­ло. Ре­бя­та чи­стые, дру­зья фрон­то­вые! Чем были живы мы и на что на­де­я­лись, и самая друж­ба наша бес­ко­рыст­ная про­шло всё дымом, и ни­ко­гда уж боль­ше не слу­жить этому ржа­во­му, за­бы­то­му...